Два брата

- Это он против меня хотел апрош{202} вести, да сам попался!.. Жаль, что вы не застали тогда меня; на следствие в другой конец уезда катал! А Никодиму Егорычу на руку. Бестия обрадовался случаю и набрехал в телеграмме с три короба. И мне гонка, и его того и гляди турнут! Так-то. Жаль, жаль, Григорий Николаевич. Мы бы эту поганую историю затушили бы своими средствами. Я бы вашего врага как-нибудь уговорил, а теперь - скандал. Его превосходительство не знает, как и быть... Чиновник по особым поручениям дело представил по-своему. Кузьма-то, не будь дурак...

С этими словами Иван Алексеевич плутовски прищурился и весело рассмеялся.

- Как бы и вам, братец, не досталось?.. - заметила Марфа Алексеевна.

- А мне за что? Слава богу, я каши-то не заваривал. Мне предписано было взыскать, а я предписал Никодиму Егорычу. Так разве я предписывал ему пакостить? Я ему по-дружески еще сказал, что ежели что такое, то отложи... Иной раз и строжайшее предписание забудешь, коли придется его исполнять на людских спинах. Тоже и мы люди! Да. На многое насмотришься, а иной раз и ничего не поделаешь, жалость надо в карман, чтобы своя шкура осталась цела! При бывшем губернаторе всего бывало: иногда, я вам скажу, чуть не плачешь, а порешь. Анафемская служба, самая анафемская, - вздохнул старый исправник. А кормиться надо!

Лаврентьев лениво слушал старика, все прислушиваясь, не раздадутся ли шаги Леночки. А старик, оседлавши своего любимого конька, не скоро останавливался.

- И знаете, что я вам скажу, Григорий Николаевич: верьте мне не верьте, а прежде куда душевней было...

- Будто?..

- Конечно, слова нет: реформы... высокое их значение... гласный суд{203}... не спорю... но только прежде проще все как-то, смятения этого в умах не было... цивилизации... Уж я и не знаю, как это вам сказать!.. Ну, положим, - взятки, это точно; но ведь и теперь разве ангелы? Оно, если разобрать, то еще спорный пункт... Потребности нынче разные, воспитание детей, а жалованье - мизерия какая-то; человек и должен позаботиться о семье... Я, впрочем, не об этом, а насчет простоты... Прежде ты знал, что делать, а теперь разве я знаю, как мне поступать?! С одной стороны, чтобы немедленно, а с другой - чтобы деликатно, без шума! И немедленно, и без шума... вот и вертись! А главное: и тут смотри, и там смотри! И начальства остерегайся, и публики остерегайся, и всякому толстопузому мирволь, и чтобы в газетах о тебе ни слуху ни духу, и чтобы все везде благополучно!.. Что ни губернатор, то система... Прежде одно начальство знали и опасались, а теперь еще и разных толстопузых опасайся... Разве я могу его, жидомора, теперь за бороду, как прежде? Шалишь, исправник! У них теперь амбиция, и он тебе такую мину подведет, что и с места слетишь!.. Анафема, а не служба!

Старый исправник хотя был и добрый человек, но все-таки не ангел и, где мог, пользовался; впрочем, брал по чину и добродушно. Тем не менее при всяком удобном случае старик любил пофилософствовать и искренно возмущался тяжелыми временами.

- И честят же нас! - продолжал старик, закуривая свой трабукос{204}. Честят! - повторил он, улыбаясь. - Что ни нумер ведомостей{204}, то непременно либо исправника, либо станового пробирают. Только про них и пишут. Читаешь, читаешь, а иногда даже злость берет, выходит, будто вся беда идет от исправника да от станового. Все хороши, только, мол, исправники шельмецы!.. А как смекнешь, что и писателю надо кормиться, так даже и злость отходит. Повыше жарить нельзя, а кормиться надо; может, у него и семейство есть, он и жарит нашего брата. Иной раз, шельма, так отбреет, что лихо... хохочешь, как он расписывает! Вот теперь, наверное, скоро будет корреспонденция. Прочтем!.. И продернет же он за эту историю!.. А губернатор не любит, когда об нашей губернии пишут. Вот давеча он меня распекал за эту статистику: зачем, мол, о Залесье неверные сведения... Верно, говорит, и весь уезд так же спутан, и приказал всю статистику заново! А когда мне статистикой заниматься? И так последнее время все по секретным предписаниям гоняют, как зайца... Губернатор ничего себе, человек добрый, но донял своей статистикой... беда!

- Може, я могу помочь? - спросил Григорий Николаевич.

- Помоги, отец родной, в ноги поклонюсь. Я вам дам таблички эти, вы там проставьте что знаете, чтоб им пусто было!.. Тут - статистика, там недоимки, чтобы немедленно, а вдобавок - гонка по секретным предписаниям... Вот намедни еще новое получил: разыскать какого-то студента - Мирзоева. А как его разыщешь? У него на лбу не написано, что он Мирзоев, а приметы такие, что и вас можно принять за Мирзоева: лицо смуглое, волосы черные, роста среднего. Вот и ищи!

Старик добродушно рассказывал о секретном предписании. Обыкновенно все его домашние тотчас же знали о служебных секретах, ибо исправник нередко в домашнем совете обсуждал секретные бумаги.