Два брата

- Как это ты только изворачиваешься, моя милая! Так едем? В самом деле, посмотреть на них. А все я пожурю Колю, что другу-то ни слова не сказал.

- Ну, не жури.

- А уж ты испугалась!

На другой же день утром Марья Степановна поехала в город, и через два дня старики послали Николаю тысячу рублей и писали, что через неделю сами приедут благословить детей. Леночке старики написали горячее письмо, в котором выразили радость, что могут ее назвать своею дочерью.

Хотя Марья Степановна и просила мужа не беспокоиться, говоря, что деньги найдутся, но денежный вопрос очень ее тревожил. Она продала последние свои ценные вещи, за которые ей дали всего тысячу рублей, а надо было достать еще денег на уплату процентов в банк и на поездку в Петербург. То, что было в ее кассе, было послано раньше Коле по его просьбе, и в доме денег не оставалось. Она несколько ночей не спала, придумывая, как бы извернуться и доставить мужу (о себе она, по обыкновению, не думала) удовольствие поездкой в Петербург. Она со страхом замечала, как Иван Андреевич в последнее время хандрил в деревне. История с запиской, расстроившая мужа, расстроила и ее. Она скрывала от Ивана Андреевича свою тревогу, но до нее доходили слухи, распущенные в городе, и она еще более тревожилась и с ужасом думала об этих слухах. Первые дни после возвращения старика из города каждый звук колокольчика приводил ее в трепет...

В течение недели Марья Степановна несколько раз ездила в город. Оставался еще последний клочок леса, и она хотела его продать, но цену давали самую ничтожную. Тогда она обратилась к одному богатому родственнику и наконец достала еще тысячу рублей, рассчитывая уплатить долг продажей леса по более выгодной цене.

Иван Андреевич хотя и догадывался, но не вполне, о тревогах жены. Она предпочитала скрывать свои тревоги, зная, как больно было бы старику. Давно уже она приучила мужа не беспокоиться о делах. Вся тяжесть забот лежала на ней. Она несла это бремя тихо, спокойно и весело, никогда не жалуясь. Иван Андреевич, привыкший смолоду мало думать о средствах, и не подозревал, сколько нужно было Марье Степановне уменья, труда и забот, чтобы жить не нуждаясь. А дела в последнее время шли все хуже и хуже. Капитал женин был прожит, имение приносило самый незначительный доход, а Иван Андреевич по-прежнему добродушно ворчал, если за обедом, случалось, не было пирожного!

Когда наконец Марья Степановна устроила все дела, Вязниковы поехали к Ивану Алексеевичу. Старый исправник был в восторге от свадьбы. Марфа Алексеевна тоже радовалась. Они показали Вязниковым письмо Леночки, а Марфа Алексеевна значительно заметила:

- Уж я давно замечала, давно.

- Много ты замечала! - добродушно смеялся исправник.

Однако ехать в Петербург на свадьбу он не мог.

- Ах, Иван Андреевич, если бы вы только знали, что за каторга нам, вздыхал старик.

- Знаю, знаю, Иван Алексеевич! Да вы, кажется, недолго... скоро в отставку?

- То-то, скоро! Мы ведь не можем, как вы! Славное, говорят, вы ему асаже задали! - смеялся исправник. - Я слышал. На днях его вызвали в Петербург. А вас не вызывали, Иван Андреевич?

- Нет.

- Предводитель дворянства тоже вызван...

- Вызван?

- Как же! А вы не изволили слышать?

- Я ведь не был с тех пор в городе.

- Я была в городе и тоже ничего не слыхала! - заметила Вязникова.

- Вчера только телеграмма получена.

Когда Вязниковы возвращались домой, Марья Степановна, стараясь подавить тревогу, спросила:

- А ты... тебе ничего не может быть за эту записку?

- Что ж они могут со мной сделать? - усмехнулся старик.

- Мало ли что.

- Ну, что ж?! Надеюсь, мы с тобой на старости лет не пойдем кланяться? - гордо проговорил Иван Андреевич. - И что может нас испугать, стариков, теперь? Жизнь наша и без того подходит к закату. Не так ли, мой добрый друг? - каким-то серьезно-торжественным тоном прибавил старик.

Марья Степановна взглянула на мужа. В лице его не было ни малейшей тревоги. Оно по-прежнему было спокойно-задумчиво. Его спокойствие сообщилось и ей. Она улыбнулась своей кроткой улыбкой и твердо проговорила:

- Ты прав. Чего нам бояться!

- Особенно с тобой вместе! - нежно прошептал старик. - И с такими детьми, как наши!

И они замолчали.

Через несколько дней Вязниковы были уже в Петербурге. Свидание с детьми было самое радостное. В тот же вечер вся семья собралась в комнате у Николая за самоваром. Все были веселы и счастливы. Нежные взгляды стариков попеременно останавливались на детях. Глядя на Николая и Леночку, старики не сомневались, что перед ними счастливая пара.

Когда, после первых расспросов, старик, по просьбе сыновей, рассказывал подробности новой своей "неудачи" в земском собрании, Николай вскипел негодованием, а Вася молча глядел на отца восторженным взглядом.

Через неделю после приезда стариков была свадьба Николая и Леночки.

XVII