Два брата

Он повернул голову к дверям, но тотчас же снова отвернулся. Он ясно слышал, как тихо скрипнули двери, и кто-то вошел.

"Без позволения входит!" - подумал Николай.

Он все-таки не оборачивался и ждал. Кто-то откашлялся. Тогда только Вязников повернулся и увидал приземистую неуклюжую фигуру Лаврентьева в черном сюртуке, высоких сапогах, с огромной бараньей шапкой в руках.

Николай поднялся с кресла, сделал несколько шагов и остановился при виде серьезной и мрачной физиономии Григория Николаевича. Они обменялись поклонами, но никто из них не протянул друг другу руки. Оба внезапно почувствовали смущение и серьезно взглянули один на другого.

- Я пришел к вам по делу! - сухо и резко оборвал Григорий Николаевич, стараясь не глядеть на Николая и приближаясь на несколько шагов. - Дело это очень для меня важное! - глухим, тяжелым голосом прибавил он.

- Я к вашим услугам, Григорий Николаевич! - ответил Николай. - Надеюсь, серьезное дело не помешает нам присесть? - продолжал он веселым тоном, с иронической ноткой в голосе.

Лаврентьев поднял на него свои глубоко засевшие, блестящие глаза и тотчас же опустил их. В этом взгляде было совсем не дружелюбное выражение. Тон Николая, его самоуверенный, задорный, смеющийся вид - все теперь казалось ненавистным Лаврентьеву.

- Шутить изволите? А я ведь не для шуток пришел! - промолвил Григорий Николаевич, стараясь сдержать себя.

- И я вовсе не расположен шутить! - резко ответил, вспыхивая весь, Николай.

- Не всегда шутить-то в пору, Николай Иванович!.. Мне вот насчет одного обстоятельства очень желательно попытать вашего мнения, за тем я и пришел. Человек вы умный, статьи пишете и все такое. Чай, не откажете нам, сиволапым, ась?

- Охотно! - насмешливо процедил сквозь зубы Николай.

- Ладно, значит! Теперича мы друг дружку поймем! - значительно прибавил Лаврентьев. - Дело, видите ли, такое. Прослышали мы - тоже и в нашу глухую сторону вести доходят - будто некоторый молодой человек, парень, сперва, казалось, очень хороший, стал девушку одну уму-разуму учить... развивать, что ли... Книжки разные и все такое. Говорить-то он мастер! Ладно! Девушка надо сказать, честная, доверчивая, хорошая девушка, - продолжал Лаврентьев, и голос его дрогнул скорбной ноткой, - поверила речам умным - речи-то сладкие! - и полюбила парня... А он, в те поры, лясы-то свои брось - не требуется, мол! - и стань облещивать честного человека... Поиграл, поиграл, натешился, да и бросил... Надоело... По-нашему, по-деревенскому, это выходит как будто пакость одна, а поди, парень-то, может, думает, что оно как следует, даже и либерально. Так я, перво-наперво, хочу попытать молодца, правда ли это?.. Как присоветуете?

Лаврентьев смолк и поднял на Николая строгий, пристальный взгляд.

Бледный, с сверкающими глазами, нервно пощипывая дрожавшими пальцами бороду, слушал Николай Лаврентьева, и когда тот обратился к нему, он презрительно усмехнулся и насмешливо проговорил, отчеканивая слова:

- Я полагаю, что молодец, о котором вы говорите, и объясняться-то с вами не захочет, господин Лаврентьев!

- Не захочет? - угрюмо протянул Григорий Николаевич. - А коли не захочет, так я попрошу его драться. А на дуэль не пойдет, трусом вдобавок скажется, ну, тогда... тогда... - проговорил с угрозой Лаврентьев.

- Довольно, господин Лаврентьев! - перебил его Николай, вздрагивая. Довольно! К чему аллегории? Я принимаю ваш вызов!

- Вот и поняли друг дружку! - усмехнулся Лаврентьев и сделался вдруг спокойнее. - По-моему, нечего дело откладывать. Чем скорее, тем лучше. Угодно завтра?

- Пожалуй, завтра.

- Да и формальности-то побоку. Бог с ними. Можно и самим сговориться, без секундантов. Или требуется по форме?

- Можно и так.

- Десять шагов... Драться на пистолетах. Три выстрела каждому. Подходит? - серьезно продолжал Лаврентьев.

Николай небрежно махнул головой. Он уже не злился, а был в каком-то особенном приятном возбуждении. Он даже старался показать Лаврентьеву, что он нисколько не трусит, и несколько рисовался этим.

- На Голодае я знаю места укромные. А чтобы в случае чего не было огласки, каждый черкнет цидулку: надоело, мол, жить, и потому покончил с собою сам.

- Это самое лучшее.

- Разумеется, барышне не надо знать о нашем деле?

- Разумеется.

- Секундантам объяснять насчет причины дуэли поди тоже нечего?

- К чему им знать?

- По одному на брата довольно?

- За глаза! - проговорил Николай бойко, с особенной аффектацией небрежности.

Весь этот разговор казался ему в эту минуту очень интересным и приятно возбуждал нервы.

- Ваш приедет к моему или мой к вашему насчет остальных подробностей? продолжал так же основательно и серьезно допрашивать Григорий Николаевич.

- Все равно. Я еще не знаю, кто у меня будет. Пожалуй, мой приедет к вашему!

- Так пришлите ужо к доктору Непорожневу. Знаете?

- Как же, знаю!

- А затем до завтра. В шесть часов утра, не рано?

- Как раз время.

Лаврентьев кивнул головой и вышел из кабинета.