Два брата

- Не все ли равно? А впрочем, отчего ж? Вы теперь моя сестра. Я вас и раньше, Леночка, считал сестрой! - промолвил Вася, конфузясь.

Они выпили брудершафт. Вино возбудило нашего юношу; его худое бледное лицо покрылось румянцем, глаза заблестели. Он восторженно глядел на Леночку и проговорил:

- То-то наши обрадуются!

- Выпьем-ка за здоровье наших и за здоровье Леночкина отца! воскликнул Николай.

- И за Васино здоровье! - горячо подхватила Леночка и промолвила: - Дай бог тебе всего хорошего, Вася... Всего, всего, чего бы ты ни пожелал!..

- О, спасибо, Леночка.

- Ты такой славный, добрый, Вася... ты и сам не знаешь!

- Не знаю! - добродушно заметил юноша. - Да и тебе так кажется по доброте. А ведь в сущности-то все добрые или, вернее, все могли бы быть добрыми... И будут... о, непременно будут!

- Он неисправим с своей теорией всеобщего блаженства! - усмехнулся Николай.

- А то как же? Разве без этой веры можно жить? Неужели ты и в эту минуту не веришь, Коля? Ты нарочно так говоришь! - восторженно воскликнул юноша. - Ты тоже веришь и обязан верить, что будет не так, совсем иначе будет... Все к тому идет! О чем же ты пишешь? К чему тогда ты пишешь? Зачем ты вот не хочешь жить, как Присухин? Зачем вот Леночка учится? Разве для того, чтобы получить диплом и жить для себя? О, я знаю ее цель!.. Она хоть и не говорила мне, но я знаю... отлично знаю...

- О, добрая ты душа, Вася! - проговорил Николай. - Долго еще придется ждать твоего всемирного счастья... Пожалуй, и не дождешься!

- Разумеется, мы не дождемся. Так что ж? Разве идея не живет? Без идеи жизнь - была бы тоска! О, какая тоска! - воскликнул Вася.

- Ну, Вася, брось пока свою философию... Ты нагонишь хандру. Лучше, брат, выпьем!

- Нет, довольно. Не наливай, Коля! Я и так захмелел... Нет, не надо! Я и без того философию брошу! - добродушно рассмеялся он. - К чему наводить хандру?.. Я не хочу!.. А если навел уж, то простите!

Николай велел подать счет.

- Сколько взяли? - полюбопытствовал Вася.

- Пятнадцать рублей!

Вася только покачал головой. Удивилась и Леночка.

- Ну, стоит ли говорить? Мы праздновали помолвку!

Все вышли на улицу. Вася простился и пошел домой. Николай с Леной тихо пошли по Невскому.

- Какой славный этот Вася! - проговорила наконец Леночка.

- Сгубит себя он без толку!

- Ты думаешь?

- Разве не видишь? А знакомства-то его?

- Какие же знакомства?

- Да все такие же донкихоты, как и он сам. Жаль его будет! А ведь упрямый какой: его не убедишь!.. Я было спорил, да бросил!

- Он искренно верит в то, что говорит. Это такая редкость!

- То-то очень уж слепо верит!

- Да разве это худо?

- Надо принимать в соображение обстоятельства. И если уж гибнуть, так за что-нибудь! - авторитетным тоном решил Николай.

"Верно, и у Васи на уме есть это "что-нибудь"! - подумала Леночка, но почему-то не сказала этого вслух.

Был девятый час в исходе. После обеда славно бы пройтись на морозном воздухе. Наши молодые люди тихо шли по Невскому, рука в руку. Леночка как-то затихла под сильным впечатлением всех событий этого дня. О, какой это был счастливый день для нее...

- Знаешь ли, Лена! - воскликнул Николай. - На воздухе так хорошо! Поедем-ка куда-нибудь прокатиться!

- Это будет дорого стоить, Коля!

- Э, вздор... Ты ведь хочешь?

- Я не прочь.

- Так едем!..

Они остановились на углу и наняли лихача. Николай усадил Леночку на узкие санки, обхватил ее за талию и придвинул к себе. Лихач дернул вожжи, и сани быстро понеслись по улицам. Когда выехали за город, лихач припустил лошадь, и она понеслась по гладкой снежной дороге по островам.

- Ведь хорошо, Леночка?

- Славно!

- Тебе не холодно?

- О нет, нисколько.

- Ах ты моя славная! - проговорил Николай, сжимая в своих руках ее горячие, влажные руки. - Какая ты хорошенькая, Леночка!.. Не отворачивайся. Смотри на меня! - шептал Николай, наклоняясь к ней и заглядывая в ее раскрасневшееся на морозе лицо. - Если бы ты видела теперь себя! - повторял он, любуясь Леночкой. - Ну, поцелуй же меня.

Он прильнул к ее влажным устам. Ему хотелось целовать ее без конца.

Сани мчались стрелой. Лихач, предчувствуя хорошую прибавку, не жалел лошади. Леночка склонила голову на плечо Николая и, замирая от счастия, с полузакрытыми глазами, слушала нежные, страстные речи Николая. Он говорил ей о любви, он шептал ей о счастье и все крепче и крепче сжимал ее своей рукой.

- Ты озябла!.. Напьемся чаю... Заедем куда-нибудь. Хочешь?

- Куда хочешь! - прошептала Леночка.

Через несколько минут сани остановились у ресторана. Веселые и иззябшие прошли наши молодые люди в отдельную комнату и приказали подать чай. Николай снял с Леночки шубку и теплую шапочку и согревал ее алые щеки горячими поцелуями.

Когда они вернулись в город и Николай довел Леночку до дверей квартиры, Леночка проговорила:

- До завтра?

- До завтра!

- О милый мой! - еще раз шепнула она, обнимая его...

Под радостными впечатлениями этого дня, она засыпала счастливая, улыбающаяся, с именем своего любимого на устах.

"Хорошо жить на свете, ах, как хорошо!"

VII