Два билета в Индию

Солдаты расступились, пропуская генерала.

— Кто этот человек? — спросил Бандула. — Он одет в нашу одежду, но не бирманец. Кто его знает?

Никто не ответил.

— Наверное, феринджи, англичанин, — сказал Бандула, наклоняясь над трупом и повернув к себе голову Уинфри. — Молодой и смелый. Стрелял в меня.

— Тут могут быть и другие, — сказал один из офицеров.

— Если были, то убежали. Вернее всего, он был не один. Кто-то показал ему путь к дому. Позовите Роджерса.

Но переводчика Роджерса не пришлось звать. Он, полуодетый, заспанный, как раз подбежал к толпе.

— Я здесь, — сказал он. — Что случилось?

— Роджерс, ты никогда не видел этого человека? — спросил Бандула. — Ты же бывал в английском лагере с моими письмами.

Роджерс несмело приблизился к Уинфри. Тонкий, продранный на локтях халат не спасал от ночной прохлады. Роджерс дрожал и всеми силами пытался скрыть дрожь, чтобы кто-нибудь не подумал, что он боится.

— Нет, — сказал он наконец, — я никогда не видел этого человека.

2 Награда

Когда часа через два окончилось так неожиданно прерванное совещание, Бандула приказал Ивану остаться.

— Ты храбрый солдат, — сказал генерал, приглашая Ивана сесть. — Если бы не ты, он бы убежал и полковник Кемпбелл узнал кое-что, чего знать ему не положено. Ты не боялся, что он подстережет тебя и убьет? У него мог оказаться второй пистолет.

— Нет, не боялся, господин генерал, — сказал Иван. — Некогда было.

— В вашей русской армии храбрых солдат награждают медалями?

— Так точно, — ответил Иван. — Или крест дают на грудь.

— Я тебя тоже хочу наградить, — сказал Бандула.

Он поднялся с циновки и подошел к стене, где висел его меч — длинный, чуть изогнутый, в чеканных серебряных ножнах. Бандула снял меч и протянул Ивану:

— Возьми, эта награда лучше медали. Не правда ли?

Иван никак не мог вспомнить, как положено говорить в таких случаях по-бирмански. Вообще-то он за три года научился свободно говорить, но иногда слов не хватало. Так и не вспомнив, он сказал: «Рад стараться!» — и вытянулся во фрунт.

Генерал улыбнулся:

— Садись, разговор еще не закончен.

Он хлопнул в ладоши и приказал вбежавшему ординарцу принести чаю. Ординарец тут же вернулся с подносом. Он давно служил у генерала и знал, что уж если Бандула остался с кем-то поговорить, то чай обязательно понадобится.

— Как твои пушки? — спросил Бандула, отпивая черный чай из тонкой китайской фарфоровой чашечки. — Завтра не взорвутся?

— Не должны, — сказал Иван. — Хотя пушки у нас старые.

Бандула замолчал надолго, думая о чем-то, нахмурился. Иван пил чай и старался не двигаться, чтобы не помешать генералу.

— Да, — сказал наконец Бандула. — Если завтра их батальоны не успеют вернуться из Пегу, тогда, может, мы и победим. Ружья у нас плохие. И пушки. Англичане — солдаты хорошие… Ну ладно. Не бежать же нам от них… Тебе у нас нравится?

На такой вопрос, да еще только что получив награду от самого генерала, надо бы ответить «нравится», но Иван давно хотел поговорить по душам с кем-нибудь из большого бирманского начальства.

— Все-таки домой тянет, — сказал он. — Никак не привыкну к здешней жизни. Народ бирманский хороший и обижать меня не обижают, и все-таки я вроде пленника у вас.

— Это неправда, — сказал генерал. — Ты командуешь отрядом пушек. Тебя приглашают на военный совет, тебя сам генерал мечом наградил, а ты так говоришь. Нехорошо.

— Разве я отказываюсь у вас служить? Я не понимаю, что ли? — возразил Иван. — И англичане покорить хотят, и артиллеристов не хватает. Я понимаю — пока война идет, я должен с вами оставаться. Я про то, что потом будет, после войны, — об этом говорю. Вот кончится война…

— А может, женишься у нас, молодой ведь еще? Будут дети. Станешь ты большим генералом, сам король тебя приблизит…

Усы Бандулы топорщились, и непонятно было, то ли он посмеивается, то ли рассердился на русского артиллериста.

— Так у меня свой дом есть, — сказал Иван. — Отец и мать ждут. Ведь пять лет уже дома не был. Как отплыли мы из Санкт-Петербурга в кругосветное плавание, с тех пор от меня ни слуху ни духу. Были бы вы на моем месте…

— С генералом так говорить нельзя, — перебил его Бандула. — Генерал на твоем месте быть не может.

И опять стало непонятно Ивану, сердится Бандула или шутит.

— Может быть, Иван, — сказал он, — ты попадешь домой даже скорее, чем полагаешь. Ты мне будешь нужен для важного дела. А сейчас иди спи. Завтра бой.

Когда Иван проходил мимо часового у двери, тот увидел в руках у русского артиллериста меч и цокнул языком: он узнал меч генерала.

А Иван шел к своей палатке и ломал голову, что же хотел сказать бирманский генерал. Иван уже три года жил среди бирманцев, привык к ним, но домой все равно тянуло, и он знал: нет такой силы, что его навсегда бы задержала в Бирме.