Два билета в Индию

Голос его становился все тише, словно Артем отлетал от меня, хотя он сидел рядом — мне было достаточно протянуть руку, чтобы до него дотронуться. По речке проплыла большая модель парусника, у нее были белые паруса, по палубе бегали испуганные мыши.

— Где мы? — спросил я.

— Это неважно.

— А раз я супермен, то должен знать…

— Ничего ты не должен, мальчик, — сказал Артем. — Мы продолжим этот разговор, когда подрастешь.

Мне стало обидно.

— Тогда не надо было начинать! — сказал я.

— Плечо не болит? — спросил Артем.

— Я смотрю сон, — ответил я. — А во сне боли нет.

Бойцы, что сражались на небе, уменьшившись в несколько раз, но все равно куда крупнее человека, шли берегом. Один из них поднял голову и встретился со мной взглядом.

— Это он! — воскликнул боец. — Вот он где!

Он выхватил из ножен кривую саблю и стал карабкаться на высокий берег.

— Артем!

Но Артем исчез.

Я вскочил и попытался убежать, но трава была мокрой, и ноги скользили по ней.

Боец с саблей уже настигал меня.

Он дышал прерывисто и часто.

— Артем!

И когда бежать не было сил, я проснулся.

Светало. Небо за окном было синим. Слышно было, как шаркают по тротуару подошвы ранних прохожих. Кто в школу, кто на фабрику. Фонари еще не выключили. По переулку ехал студебекер, я по звуку мотора могу различать грузовики.

Болело плечо.

Я босиком подошел к окну. Мне до сих пор было приятно глядеть на звезды и на улицу. Ведь всего несколько месяцев назад сняли затемнение. До этого каждый вечер надо было разматывать на окне рулон толстой черной бумаги, а все улицы были темными. Даже фонарики нельзя было зажигать. Одним грабителям раздолье. У мамы месяц назад вырвали в подворотне сумочку. Хорошо еще, что карточки она носила на груди, в лифчике. Но несколько рублей пропало. Немного. Рублей триста.

Я смотрел на обыкновенную улицу.

Переулок Сивцев Вражек. Напротив, в одноэтажном особняке, горел свет, за столом сидел человек и читал под лампой с зеленым стеклянным абажуром.

— Рука болит? — сонно спросила мама.

Над крышей особняка синело небо, на котором еще не погасли звезды. Чуть видными силуэтами, словно нарисованными светящимися мелками, были видны бойцы, которые сражались изогнутыми мечами.

— Выпей пирамидону, — сказала мама.

Она встала, принесла мне таблетку и стакан воды. А я даже не заметил.

— А что это на небе, мама? — спросил я.

— Звезды, — сказала мама. — Иди спать. Тебе в школу.

— Я ведь не струсил? — спросил я.

— Ты не струсил, мой мальчик, — сказала мама. — Никто так не думает.

— А что важнее — остаться живым или не струсить?

— Древний вопрос, — сказала мама. — Но смысла в нем немного. Знаешь, как говорил Базаров?

— Как? — Я сделал вид, словно знаю, кто такой Базаров.

— Он говорил, что жертва — это сапоги всмятку. Иди спать.

— Что ты понимаешь! — громко сказал я.

— Всех соседей разбудишь.

И я пошел спать.