Два апреля

- Ты дома, - повторил он, погружая пальцы в мягкие, теплые волосы. -Интересно, где будет наш дом через месяц.

- У тебя нет дома? - спросила она.

- У меня есть дом, - сказал он, - но не мой. Значит, у меня нет дома.

- Вот и хорошо, - сказала Эра. - Наш дом будет у меня.

- Не далековато ли мне будет ходить на работу? - улыбнулся он.

- Не надо сейчас говорить об этом, - попросила она. - Думаешь, меня это не мучит?

Пришел Борис Архипов. Он ввалился в каюту с ведром. Там плескались живые еще рыбы.

- Освоил, наконец, этот дареный спиннинг, - сказал Борис Архипов. -Представляешь, кого угодно можно изловить на блестящую железку.

- Представляю, - сказал Овцын. - Когда пойдешь ремонтироваться?

- Завтра. В Амдерме есть мастерские.

Он поставил ведро, поклонился Эре, обнял Овцына.

- Ничего, сынок... Все хорошо, что хорошо кончается. Как Ксана?

- Одолела морскую болезнь.

- Страдала?

- И я страдал, - сказал Овцын. - Легко ли трое суток туда-сюда на сорок пять градусов кланяться? Дать ей завтра отгул?

- Ты странный человек, - сказал Борис Архипов. - Откуда я могу знать, что она захочет делать завтра?

- Недолго и узнать, - улыбнулся Овцын.

Он позвонил в салон и попросил Ксению прийти.

Эра сидела у ведра, осторожно трогала рыбьи хвосты и спины.

- Никак не сосчитать, - сказала она.

- Двадцать три, - сообщил Борис Архипов. - Больше не вдавилось.

- Много здесь рыбы?

- За три часа - полная бочка, - сказал Борис Архипов.

Пришла Ксения. Борис Архипов долго держал ее руку в своих обеих, а Эра и Овцын внимательно разглядывали рыб.

- Борис Никитич нам гостинец принес, - сказал, наконец, Овцын. Он поднял ведро. - Отнесите, Ксана, на камбуз. Пусть Гаврилыч поджарит команде к ужину. А четыре штучки, если не трудно, доставьте сюда. А то я нынче откупорил коньячок; боюсь, выдохнется.

- Хорошо, - сказала Ксения, высвободила руку и взяла ведро.

- Какие у вас планы на завтра? - спросил Овцын.

- У меня нет планов на завтра.

- Тогда будете завтра отдыхать.

- Хорошо, - сказала Ксения. - И можно будет съездить на берег?

- Несомненно. - Он посмотрел на Бориса Архипова. - Капитан «Шального» обеспечит вас плавсредствами.

- Только гребными. - Борис Архипов развел руками. - А вечером я уйду в Амдерму.

- Я люблю грести, - улыбнулась Ксения. - А вечером я люблю отдыхать в своей каюте.

- Она ушла и через полчаса вернулась с посудой и жареной рыбой. Борис Архипов снял с нее передник, усадил за стол. Ксения разложила рыбу по тарелкам; и когда подавала тарелку Эре, взгляды их скрестились. Эра приняла тарелку, сказала:

- Спасибо, Ксана.

Ксения улыбнулась.

- Пожалуйста, - сказала она.

Борис выпил коньяку, порозовел, придвинул свой стул поближе к Ксении. Он спросил:

- Помните архангельскую поговорку? Тресочки не поешь - чайку не попьешь, чайку не попьешь - не поработаешь.

- Даже не верится, что это треска, - сказала Эра. - Я еще не ела такой вкусной рыбы.

- Прямо из моря на сковородку. Плюс - ресторанный класс кока, -объяснил Овцын. - А дураки-англичане, прошу прощения, Ксения Михайловна, удобряют треской поля.

- Не такие уж дураки, - возразил Борис Архипов. - На этих полях вырастает колосистый ячмень, из которого варят божественное английское пиво. О, я пил его, когда еще плавал в пароходстве.

- Пил бы его поменьше, до сих пор плавал бы в пароходстве, - сказал Овцын.

- Много ты понимаешь, - проворчал Борис Архипов. - Не в том дело. Годы были жестокие.

- Вы сильно ершились, Борис Никитич? - спросила Эра.

- Бывало, - мягко улыбнулся Борис Архипов.- Но прошло. Теперь я податлив, как перезрелый грейпфрут, как бритый еж, как старая фетровая шляпа. Берегу то, что осталось, и не стремлюсь приобрести новое. Мне так нравится... Сынок, мне тут много порассказали, пока я ловил рыбку. Представь себе картину: несется «Гермес» контркурсом вдоль всей колонны; среди капитанов недоумение - что за маневр? Кругом безумство волн и ветра свист, а он еще и лавирует, носы самоходкам режет. На колонне паника -флагман рехнулся. Наконец разглядели: разгуливает по мостику «Гермеса» Эра Николаевна с киноаппаратом, запечатлевает корчи и судороги каравана...

- Глубоко надо было влезть Иннокентию в душу, чтобы он разрешил такой цирк, - сказал Овцын.

- Не вижу никакого цирка. - Эра пожала плечами. - И в душу я не влезала. Сказала, что мне так надо. Это же для работы, а не для собственного удовольствия.

Овцын засмеялся.

- Если бы Згурский сказал, что ему «так надо», Иннокентий послал бы его к таким отдаленным предкам, что на машине времени не доберешься.

- Меня нельзя посылать к предкам, - сказала Эра.

- Потому Балк и устроил цирк на воде. Ему это припомнят в Диксоне на отвальном банкете.

- Неужели будут смеяться? - спросила Эра.

- Не бойся. Беззлобно, - успокоил Овцын.

22