Два апреля

Однажды он не пришел ночевать. Не явился и к завтраку. Мне это было уже все равно, и я не думал о нем. Мы ели кашу, пили кофе с печеньем. Раз капитана за столом нет, болтали вольно. Машина уже законсервирована, корпус ошкрябан, засуричен и обишт, из палубных дел остались мелочи. Говорили, как полетим домой, какие подарки привезем, как будем потом веселиться и тратить заработанные деньги.

Старпом сказал: «Через пять минут, между прочим, рабочий день начинается. И где его величество изволит гулять? Надо акты подписывать».

Сеня Макушкин, бойко глотая вторую порцию каши, сказал: «Если так срочно, поищи маэстро на шхуне «Глобус» в каюте уборщицы».

Старпом удивился: «Что он там делает?»

Сеня прищурился, сказал: «Важнейшее дело. Подготавливает себе бытовые условия для долгой зимовки».

Старпом ухмыльнулся, сказал: «Вас понял. Тем не менее...»

Тут в кубрик спустился Гурий Васильевич, и старпом не кончил фразу. Капитан был бледен, даже сер. Никогда я не видел такого злого выражения на его лице. Казалось, что сейчас он будет кричать, обвинять и наказывать. Думаю, у каждого шевельнулась мыслишка: «А что я сделал не так?..» Мы притихли, ожидая. Но капитан сказал спокойно: «С добрым утром, мореплаватели. Старпом, у Вас подготовлены акты?»

Старпом соврал: «Давно уже!»

Я сам видел, как он торопливо дописывал их полчаса назад.

Гурий Васильевич бегло просмотрел бумаги, поставил свою подпись на каждом из многочисленных листков и, возвратив акты старпому, сказал нам: «Итак, мореплаватели, завтра с одиннадцати часов получайте у бухгалтера расчет. Ваш рейс закончен».

Конечно, «ура» взорвалось, как ручная граната. А капитан добавил: «Сегодня подберите хвосты и хвостики, чтобы завтра получить деньги вовремя - и домой без дополнительной стоянки. Мой вам совет: не загуливайте. Сие плохо и для здоровья и для кармана. Боцман, постельные принадлежности и матрасы завтра утром сдадите на склад».

Он не стал есть и пошел на палубу. Поварюга взглянул вслед, выразился: «Покормили...»

- Это должно было случиться, - сказал Марат Петрович.

- И я тогда то же самое думал, - кивнул Федоров, - это должно было случиться. Человек изменил мечте. Что его теперь сдержит? Уважать себя незачем, незачем сопротивляться чарам красивой уборщицы. Я представлял, что он говорит себе теперь: полярная ночь длинна, темна, холодна и тосклива, в такую ночь трудно быть одному, мало ли что может произойти с психикой, если под рукой не будет красивой уборщицы? Думал так, потом плюнул, стал работать. Капитан в этот день никуда не уходил с судна, но и делами не занимался - так, слонялся по палубе и помещениям, делал вид, что проверяет работу, но по лицу видно было, что эта работа его интересует сейчас, как крокодила овощи. Несколько раз останавливался около меня, как бы желая сказать что-то, но отходил, передумав.

Утром я долго провозился со сдачей имущества, пришел в контору за расчетом последним. У двери, неплотно прикрытой, я услыхал зычный голос начальника перегона: «Разве это не подлость? Ты же меня зарезал! Где я теперь буду человека за хвост ловить?!»

Потом был голос Гурия Васильевича: «Я знаю, кто согласится. Только предложите». Он назвал фамилий пять.

Начальник перегона крикнул: «Это не те люди! Тебя тут не заменить»

Гурия Васильевич сказал: «Прекрасно меня можно заменить».

Они еще говорили, потом была тишина, потом начальник перегона метал громы. Потом опять наступила пауза. Я воспользовался ею и зашел. Бухгалтер наш, старенький, вечно углубленный в свои важные мысли, прошедший с нами весь путь, получивший на стоянках столько же матюгов, сколько в море их получила погода, сидел у стола в углу и глядел на скандальную сцену, приоткрывши рот и уронив очки на кончик остренького носа. Он не сразу понял, зачем это я его окликаю.

Начальник перегона вдруг трахнул кулаком по столу, крикнул: «Получите расчет, капитан! И учтите, что я сообщу в Москву о вашем поведении. Не думаю, что после этого вы останетесь в постоянных кадрах министерства. Все. Идите!»

Бухгалтер вынул из стального переносного сейфа пачку моих денег. Я стал совать их в карманы, но бух прикрикнул на меня: «Пересчитай деньги, молодой человек!»