Душой наизнанку

Вот вроде бы дом — только выворочен вверх дном;
Я вроде бы друг — домосковской еще весны.
История эта — о «парне-без-идиом»,
О парне без пары — но с перьями из спины.

О парне, который корпел, не роптал, но цвёл,
Который судьбину покорно курил взатяг.
Он был то ли вол, то ль вконец перевывший волк,
Оторванный лист иль поруганный гордый стяг.

То сказка о рыбе, а рыбе не плыть по земле;
О птице, забывшей напевы времён — в силках…
Вторая глотнёт небес и станет сильней,
Для первой — неволюшка смертно скрипит на зубах.

Мой друг был победой — по имени да по судьбе.
Мой друг был бедовым — но дал бы такой беды
Ты всякому, Боже!.. По роже или под дых,
Чтоб сразу воспрянуть, сыскавши силу в себе…

И Виктор сумел. Через щупальца тысячи лет,
Что шпротами втиснуты в банку минут пяти,
Он выдохнул: «Ё-моё, Жор, это ты? Привет! —
И расхохотался: — Когда ты успел зайти?!»

Хрипливо хохочешь! Да хитро глядишь, храбрец!..
Он выжил! Как выжал из цедры — цирконии сил.
О, марево мира: ведь то был ещё не конец.
О, губы погибели: вами ль Витёк голосил?

Ты крепкий, братюнь. Мы с тобою прошли Афган,
Горячие земли. По стёклам песка — без сапог
Плелись, спотыкаясь. Хлестали года по ногам;
Кочевникам, нам,
Корчевавшим вспученный срам,
Колючим басом кричал то ли чёрт, то ли Бог.

А что он кричал?
А чем ободрял он нас,
Нагнувшись в чертогах, приставив ладони ко рту
Невидимым рупором? Полно. Бушуй, Фантомас!
Внезапно живи. По низам? — Как в последний раз!
Тебе не впервой в междузвездье взмывать на лету.

Давай, поднимайся! Хоть с пола, но выше — в пыл!
Пай-мальчиком? Нет. Паев — много, ты лучше пой,
Играй в переходах, да там, где обычно пил,
Да с тех верхотур, о которых мечтал любой.
Рутинные Бог отложит дела:
«Парнишка меня пленил!»
Отец твой ответит (была не была),
Что это тебе не впервой.

А сердцем подумает — тем, что стучит ровней,
Душой рассмеётся, как рыцари из-под забрал:
«Не зря я малому рассказывал о войне,
По чести, по совести сына, видать, воспитал!..»
И сердцу отцовскому станет светло, Витёк!
Ты только играй. Жизнь — она ведь сама игра.
Гляди, пять утра. Два часа — и вставать пора.

За окнами верное солнце кровавит восток.

В московской консерватории — под музыку Брамса