Душа в тротиловом эквиваленте

Просто так, по чужой прихоти, переехать куда-то, где жизни уже не будет, а будет — существование — невозможно. Перестав себя уважать, мужчина и человек умирает. Остается сохраняющая видимость жизни оболочка, механически совершающая рефлекторные действия. Раздавите человека морально, и вот вам готовый зомби, созданный без всякой магии.

— Будем пробовать подержать ребяток за горло, — подумал я под утро. — Таки вы запомните про Юру Семецкого. Как выражался старшина Лещенко на срочной, настало время поглядеть, у кого яйца стальные, а у кого — так, серебрянкой слегка присыпаны.

Решение было принято, следовало лишь продумать детали грядущего веселья. Некоторое время я еще посидел за письменным столок, бездумно перебирая бумаги. Погас экран компьютера. В комнате воцарилась тишина, было слышно как потрескиваетзабытая сигарета, сгорая в пепельнице.

Под руки попался кусок базальта, которым я много лет прижимал записки, чтобы их не уносило сквозняком.

— Действительно, малой частично прав. Это камень из Зоны. Однажды он меня чуть не убил. Правда, Зоной она тогда еще не была. И желаний он никогда не исполнял. Ну, да я и не просил.

Этот окатанный кусок базальта смутно напоминал человеческую фигуру, вписанную в усеченный конус. Время сгладило острые грани. А случай, раскрутив между задними колесами ЗИЛа, забросил прямо в ветровое стекло "Рафика", на котором бригада наладчиков возвращалась из командировки. Стекло осыпалось, камень пролетел через весь салон и ударился в мой рюкзак.

— Юра! Этим камнем тебя могло прибить! Ответственно заявляем! Оцени момент! Ты получил сувенир от старушки Фортуны — смеялись мужики.

Шоферу, правда, было совсем не до смеха. Камень прошел сантиметрах в десяти от его головы. Но на него почему-то никто внимания не обращал.

Совершенно логично общество пришло к выводу: "С тебя бутылка, Юра! С днем Рождения!"

Да, было дело! Новый, с иголочки город энергетиков. Припять, пляжный волейбол с девчонками, пока водитель мотался невесть куда за новым стеклом. Бутылкой дело не кончилось. Их было в количестве, благо накануне получили премию. Вечером никто уже никуда ехать не хотел, жгли костер, нестройно пели Визбора и Окуджаву под расстроенную гитару. С кем я тогда проснулся? Как ее звали? Аня, Лена? Забыл, вот ведь какое дело. В памяти остались только ситцевое платье в горошек и каменной крепости чашечки лифчика, который долго не получалось расстегнуть. Ладно, не о том думаю.

Я вообще-то атеист. Но, как говорил кто-то из великих: "В нечистую силу я верю, коли ей обстоятельства благоприятствуют. Чего и все другим советую".

Вот и я, вспомнив про шаманские обычаи, взял канцелярский ножик, чиркнул по ладошке и намазал камень кровью. Стоило также сказать: "Поехали", но это стало понятно чуть позже.

Пролог

… Странный, тяжелый сон. Большой зал, освещенный мечущимися языками огня. Оранжевое, густо коптящее пламя факелов, бросающее причудливые тени на неровно тесанные глыбы известняка. Стоны, приглушенные ругательства, плач. Запах смерти.

Теперь я знаю: смерть плохо пахнет. В основном, дерьмом и мочой. И совсем немного — кровью.

Я был мальчишкой, забившимся в самый дальний угол этого жуткого места. Мне было хорошо слышно, о чем говорили мужчины. Явно восточный, с обилием горловых звуков язык был понятен.

Тот, что во сне, чувствовал себя трусом и предателем. Ватные ноги не могли сделать шаг навстречу смерти. По ним вяло протекла теплая струйка.

Хорошо, что спрятавшись, я только пил воду. Редко, всего по нескольку глотков из старой кожаной фляги. Иначе было бы совсем стыдно.

Я то открывал, то закрывал глаза. Смотреть было страшно, не смотреть совсем — невозможно. Сердце часто стучало прямо под горлом. Каждый вдох отдавался в ушах громким эхом. Мозг отказывался принимать то, что видели глаза.

Тело отчаянно хотело жить. Я не верил старшим. Они сказали, что смерть лучше, намного лучше того, что придет завтра.

Внутри была уверенность, что смерть — это очень плохо. А добровольная смерть — это еще и грех перед Ним. Некоторые из взрослых говорили так. Вот им я верил.

Почему отец, разомкнув объятия матери, бьет острым железом ей в грудь?! Зачем он убивает сестру и брата?! Почему они так покорны, почему не убегают, как я?!

Я закрываю и снова открываю глаза. Голова идет кругом. И вновь провал в то же проклятое место, пахнущее смертью. Это же сон! Но я принимаю его как реальность и проснуться почему-то не могу.

Люди, вооруженные странными, резко изогнутыми кинжалами, убивают своих близких.

Дядя Эльзар, дядя Авраам, весельчак Борух — я знаю их. Это добрые и хорошие люди. Но они творят смерть. Я не понимаю, что это. Это безумие? Морок? Кошмар? Или так надо?

Но если так надо, то почему? Мутится взгляд, щеки щиплет. Я вижу, но принять видимое не могу. Это бред, кошмар, это немыслимо!