Душа по обмену

— Вижу, ты, наконец, поняла, что Никей не такой идеальный, как тебе представлялось, — вздохнул Урнан, давая понять, что сам жениха таковым никогда не считал.

— Не то чтобы неидеальный, он просто… другой. — Мы действительно как небо и земля. Тут даже врать не пришлось.

— Все высокородные — другие, — грустно улыбнулся собеседник. — Они просто иначе воспитаны. Им с детства прививают совсем другие ценности и цели. Особенно будущим главам рода.

— А как же мама, она ведь не была высокомерной и зацикленной на древности рода? — Я попыталась задать нашей беседе интересующее меня направление.

Взгляд отца потеплел и затуманился, голос стал мягким, мечтательным.

— Нет. Она была особенная. Смелая, добрая, справедливая. Настоящая. Не каждый эйр сможет бросить вызов чувству долга перед родом, которое ему вдалбливают с младенчества. Адела смогла, и ей этого не простили.

Урнан резко погрустнел и отвернулся к окну. Моё сердце наполнилось жалостью, но рассудок стоял на своём, не позволяя отступать от намеченного плана.

— Вообще никто? Неужели у неё даже подруг не осталось?

— Практически нет, — снова вздохнул отец, по-прежнему рассеянно глядя куда-то вдаль.

— А я слышала, у неё была лучшая подруга — Солиата Климсин. Она тоже отвернулась? — Спросила осторожно и даже дыхание затаила в ожидании ответа.

— Нет, они продолжали общаться, но уже не так тесно, а в последнее время встречались всё реже, — не обнадёжил отец, да ещё и заинтересовался истоками моего любопытства. — А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. После того, как увидела маму во сне, часто о ней думаю, но ничего не помню. Просто захотелось узнать о ней больше. — В принципе почти не солгала. Главная цель ведь именно такая, а что меня интересует в первую очередь — это уже детали.

Отец растрогался и, обняв за плечи, начал негромко рассказывать о моём забытом детстве и маме — о её любви, заботе, характере, привычках. Это было очень трогательно, но в памяти так ничего и не всплыло, только душа наполнилась светлой грустью и пронзительной тоской по материнскому теплу, которого в моей жизни было так мало.

Из слуг, работавших у нас тринадцать лет назад, к сожалению, никого не осталось. Ничем не помог и большой сундук с мамиными вещами, обнаруженный на чердаке. О том, чтобы ещё раз встретиться с ней в междумирье пока не могло быть и речи — мои браслеты почти закрыты, а такая астральная встреча требует больших энергетических и магических затрат. Так что вся надежда оставалась на мамину подругу. Вдруг они всё же были близки больше, чем казалось отцу, и она сможет вспомнить что-нибудь важное?

Узнать, где живёт семья дэйра Зарнинга, как выяснилось, почившего около года назад, оказалось несложно. И на следующий день после «пыток» снятием мерок и выбором тканей для платья, устроенных мне, приглашённой Кайей швеёй, я смогла ускользнуть и отправиться в родовой замок Зарнингов.

Перед встречей, конечно, нервничала. Но Солиата, оказавшаяся невысокой, миловидной, круглолицей блондинкой приняла меня очень радушно и несколько минут громко восхищалась моим сходством с Аделой.

Чтобы хоть как-то объяснить свой внезапный визит, помимо жалостливой истории о том, что хотелось бы больше узнать о маме, я привезла, найденную в старом сундуке, изящную незаконченную вышивку с её именем. Солиата растрогалась, вспомнила, что Адела обещала подарить ей на день рождения заговорённую, собственноручно вышитую именную наволочку — от дурных снов, но не успела.

Женщина промокнула платком повлажневшие глаза, и дальше разговор сам пошёл в нужном направлении. Причём вытягивать из женщины информацию не пришлось. Насколько я поняла, во время траура круг общения вдовы был ограничен, она явно стосковалась по душевным разговорам. Мы беседовали больше двух часов, и почти всё это время говорила Солиата.

Правда, в основном она рассказывала о себе и своей семье. О муже, с которым прожила шестнадцать лет, и о дочери, недавно поступившей в королевскую академию. О маме она вспоминала с теплотой и сожалением. Говорила, что та всегда была бунтаркой, постоянно спорила с отцом и женихом. А на последнем курсе начала тайком встречаться с Урнаном, который в то время учился в школе ремёсел.

Всё это было очень интересно, однако к цели меня не приближало. Пришлось осторожно задавать наводящие вопросы. К сожалению, выяснилось, что отец был прав — в последнее время подруги почти не общались. Единственной зацепкой стала мимолётно оброненная Солиатой фраза о встрече с мамой незадолго до её гибели.

— Мы столкнулись случайно на Дворцовой площади. Я видела, как Адела выходила из дома эйры Майгорс — известной портальщицы. К ней тогда многие обращались за помощью, хотя её услуги стоили весьма недёшево, а телепорты считались безопаснее порталов, — загадочным тоном сообщила вдова.

— Любопытно, зачем она понадобилась маме? — спросила я как бы между прочим, стараясь не демонстрировать, насколько меня на самом деле заинтересовал этот факт.