Душа по обмену

— Дело не только в тебе, — возразил Никей. — Насколько я понял, Дорган знал, что в твоём теле находилась другая душа, но не сообщил об этом, а укрывательство двоедушника — серьёзное преступление. Не хочу, чтобы мою семью обвинили в пособничестве.

Серьёзное преступление? Надо взять на заметку. Жаль, деда отдать под суд не получится — для этого нужно, чтобы заговорил храмовник, который, несомненно, связан с ним либо долгом жизни, либо чем-то другим, не менее мотивирующим молча плясать под дудку главы рода. Дорган не стал бы втягивать Тайруша в свои тёмные делишки, если бы не был в нём уверен на сто процентов.

— Но ведь можно доказать, что вы ничего не знали!

— Можно, — Блордрак как-то особенно горько усмехнулся. — Проверка мыслей и воспоминаний. Мучительная и унизительная. Мы с мамой проходили её тринадцать лет назад, словно преступники. Она до сих пор не оправилась. Прости, я не могу допустить, чтобы это повторилось. А учитывая, что при магической помолвке была задействована другая душа, я вообще не уверен, что нам с тобой удастся провести полноценный свадебный обряд.

Конечно, мне стало обидно, но доводы он привёл веские, да и глупо было ожидать, что выбирая между мной и интересами рода, Никей предпочтёт первое. Мы ведь, по сути, едва знакомы.

— Так Дорган сказал? Откуда он знает, если подобные случаи нигде не описаны?

— Это просто предположение. Я постараюсь найти хоть какую-нибудь информацию, — ответил Блордрак и на этот раз отвёл взгляд, будто не желал меня видеть, — но…

Это «но» повисло между нами напряжённой тишиной и сказало больше, чем все прозвучавшие раньше слова. Чтобы он не выяснил, всё равно останется «но».

— Ты всё же решил жениться на Камилии? — сделала я единственный возможный вывод.

— Нет уж! Хватит с меня… этой семейки! — резко возразил собеседник, задев секундной заминкой в середине фразы: вместо «этой» он явно хотел сказать «твоей». — Дорган дал понять, что не будет настаивать на нашем браке.

— Значит, для тебя всё складывается благополучно, — я не скрывала разочарования и растерянности. У него-то всё наладилось, а мне что прикажете делать? — Надеюсь, ты не станешь настаивать на немедленном расторжении помолвки хотя бы до конца сезона Иргаля? Я выторговала это время у Доргана.

— Нет, конечно. Если помнишь, я связан клятвой и не могу тебе навредить, да и не хочу, — ответил Никей, по-прежнему глядя куда-то в сторону.

— Но и помогать не станешь, — озвучила я то, что не прозвучало, но повисло в воздухе. — Что ж, спасибо и на этом.

— Ты должна была мне сказать! — повторил он упрямо и обжёг нечитаемым взглядом. — Ненавижу, когда мне лгут! Впрочем, я должен был сам догадаться. Понимал ведь, что человек не может вот так резко перемениться.

— Мне показалось, тебя эти перемены вполне устраивали, — напомнила, не понимая его претензий. Можно подумать, он на моём месте поступил бы иначе и сразу всё бы выложил незнакомому человеку!

Блордрак помрачнел, но не стал ничего отрицать, лишь спросил:

— Интересно, что стало с той… другой? Неужели она всё ещё…

Надо же, вспомнил о бедной девчонке, на которую всегда смотрел свысока!

— У неё всё относительно неплохо. Она вернулась в своё тело, правда, ничего не помнит. Я видела это, когда была в междумирье. Зато в отличие от меня, девушка окружена заботой близких людей, и ей ничего не угрожает.

Вот интересно, если удастся это доказать, от меня отстанут с проверками и обследованиями? Нашу беседу прервал стук в дверь, а затем в палате появилась дэйра Найрис. Она извинилась и сказала, что меня хочет видеть мать мальчика, который чуть не погиб от клыков шэрзорнга, — эйра Нирдас. Услышав об этом, Никей, собравшийся было уходить, тоже остался.

В палату вошла красивая статная женщина средних лет в длинном чёрном платье. Она церемонно поздоровалась и попросила принять подарок в благодарность за спасение сына. В протянутом мне серебристом футляре лежал удивительной красоты комплект из прозрачных ярко-синих c золотистыми прожилками камней: колье, диадема и серьги. Я не разбиралась в местных драгоценностях, но и без того было ясно, что эти украшения стоят огромных денег.

— Что вы, я не могу принять такой дорогой подарок! — смущённо возразила, попытавшись вернуть футляр.

Эйра Нирдас побледнела и сдержанно уточнила:

— Разве он дороже жизни моего сына? Вас не устраивает этот дар? Хорошо, скажите, чего вы хотите, я всё достану! — Последние слова она произнесла с такой горячей убеждённостью, что мне стало совсем неловко.

Я беспомощно посмотрела Никея, надеясь, что хоть он сможет убедить женщину в том, что она ничего мне не должна. Я спасла её сына совершенно случайно, не ожидая за это никаких поощрений. Но целитель, перехватив мой взгляд, уверенно, я бы даже сказала, повелительно кивнул, вызвав укол разочарования.

Ну да, он ведь пока глава моего рода, и эти драгоценности фактически достанутся ему. Неужели так не терпится их получить? Жаль, даже после сегодняшнего разговора я всё ещё была о нём лучшего мнения.