Душа Пандоры

— Подожди за дверь… в коридоре. Много времени это не займет.

Как только она вышла, Кассандра обратила все свое внимание на Деми.

— А теперь к нашим таинственным делам.

[1] Цербер — порождение Тифона и Ехидны, огромный трехголовый пес, который охраняет врата Аида, ведущие в царство мертвых.

Глава девятая. Гефестейон

— Жаль, что Грайи ничем не смогли нам помочь. Возможно, сумеют их сестры. Эвриала меня не слишком жалует, а вот Сфено любопытна… Думаю, она откликнется на мой призыв. Беда в том, что чужой магии она не доверяет и не позволит Харону себя перенести. Потому нам придется только ждать, когда она сюда пожалует. Это одна из причин, по которой я отпускаю тебя в Гефестейон. Но, Пандора…

— Деми.

— …возвращайся за несколько часов до заката. Никиас, проследи, чтобы Пандора…

— Деми.

— …вернулась в пайдейю живой и невредимой.

Он закатил глаза.

— Замечательно. Нянькой я еще не был.

— Если тебе будет легче, представь, что охраняешь ценный груз, — суховато сказала Кассандра.

Деми стиснула зубы. Груз… Как насчет живого человека? Впрочем, о чем это она. Ей упорно отказывали даже в праве носить данное ей при рождении имя.

Паника снова впилась в горло удушающими тисками. Элени сейчас с ума сходит, пытаясь отыскать дочь, а Деми, находясь в мире, где магия пронзает все окружающее пространство, не может даже послать ей весточку о том, что жива.

Кассандра повернулась к Ариадне, что внимательно прислушивалась к разговору.

— Чуть не забыла. Жрица Асклепия просила помощи от плетельщицы зачарованных нитей, — несколько высокопарно произнесла она. — У нее пропал ребенок.

— Найду, — легко отозвалась Ариадна.

Меж ее сложенных ракушкой рук, сплетаясь в клубок, засверкали серебристые нити.

Демонстрация ее магических сил явно была призвана хоть немного разрядить обстановку. На Деми фокус подействовал и вызвал восторженную улыбку, Никиас, кажется, вообще ничего не заметил, а вот Кассандра нахмурилась.

— Поспеши. Новая ночь не заставит себя ждать, — с легким неодобрением сказала она.

Ариадна опустила руки и, ободряюще подмигнув Деми, ушла. Без нее отчего-то стало пусто и даже… одиноко. Деми искоса взглянула на своего надзирателя в полумаске. Только мысль об ожидающей ее Доркас принесла некое облегчение.

И все же не стоило надеяться, что кто-то другой, будь то Ариадна или Доркас, ее спасет. Собственный ли это принцип, врожденная ли черта характера или наука, которую преподала ей жизнь, но внутренний голос Деми твердил в первую очередь полагаться на саму себя.

Значило ли это, что в той, прошлой жизни, у нее не было друзей, что она была замкнутой одиночкой? Но с эллинидами она приветлива, ей искренне нравилось поддерживать с ними разговор, нравились их поддержка и участие…

Деми вздохнула: она самой себя не знала. Узнает ли когда-нибудь?

Вся надежда на таинственных Сфено и Эвриалу.

Доркас нетерпеливо прохаживалась вдоль окон в коридоре. При виде Никиаса, что тенью следовал за Деми, насупилась, при взгляде на нее саму — просветлела.

— Готова? — Дождавшись ее кивка, ослепительно улыбнулась. — Что ж, тогда идем.

Искра Геи уверенно вела Деми по Акрополю, Никиаса подчеркнуто не замечая. Гефестейон находился на северо-западе, на пологом склоне Афинской агоры — городской площади Афин.

— Искры обучаются там, оберегаемые силой и духом Гефеста. Не только его Искры, но и инкарнаты, благословленные богами-воинами и богами стихий. Внизу находится самая лучшая кузница Алой Эллады. Там куется оружие как для Искр, так и для обычных смертных Эллады, — без устали тараторила Доркас.

Храм бога огня и покровителя кузнечного мастерства оказался еще одним величественным сооружением с частоколом дорических колонн, созданных древними мастерами. Фриз — горизонтальной полоса наверху стены — была украшена метопами прямоугольными плитами, напоминающими римскую цифру три и скульптурами, повторяющими легенды о Геракле и Тесее. Деми заворожено их изучала, пока Доркас, явно примеряя на себя роль гида, рассказывала ей о Гефесте — с такой небрежностью и непосредственностью, будто говорила об одном из кумиров молодежи, чью историю недавно услышала, а не об одном из олимпийских богов.

— Кто-то говорит, что Гефест в пылу ссоры между родителями, Зевсом и Герой, принял сторону матери, и разозленный Зевс «уронил» его с Олимпа на земли острова Лемнос. Божественная сила родителей его не спасла — повредив ногу, он навсегда остался хромым. А кто-то говорит, что Гефест родился таким — очень хилым и, на взгляд его матери, уродливым, и Гера, не признавшая такого сына, сбросила его в океан.

— Жестоко, — впечатлилась Деми.