Душа Пандоры

– Что-то не так, кареглазая? – Герофила забавлялась реакцией Деми, что застыла посреди комнаты с неприлично открытым ртом.

С вызванной шоком прямотой Деми спросила:

– Вы – призрак?

Кассандра с осуждением покачала головой, однако Герофила лишь рассмеялась громче.

– Твои слова истинны, дитя, а глаза – зорки.

Явное подтрунивание, ведь не понять истинную сущность дельфийской сивиллы было невозможно. Все потому, что Герофила оказалась полностью прозрачной. Деми с трудом угадывала ее черты, словно набросанные карандашом на листе бумаги. Абрис стройной фигуры, овал лица, очертания губ, глаз и носа. И все это – сверкающими серебристыми штрихами с призрачно-голубым отливом.

– Но разве… Разве мертвые здесь не уходят в царство Аида? А потом не перерождаются?

– Все так, дитя. Однако я отказалась и от царства мертвых, и от перерождения.

– Но почему?

– Здесь, за чертой жизни, мне видно то, что не видно смертным, – просто сказала Герофила.

Деми покачала головой. Отречься от череды инкарнаций ради того, чтобы сохранить свою силу… Смогла бы так она?

И тут же ответила себе – нет, не смогла бы. Прежде она никогда не встречала духов, но что-то подсказывало ей, что их жизнь разнообразной не назовешь. Да и к тому же… Кто способен полюбить призрака?

– Вам не одиноко? – тихо спросила Деми.

Герофила снова рассмеялась. Покружилась по комнате, словно бабочка с полупрозрачными крыльями, которую создал не обделенный фантазией демиург. Ног у нее не было – или их, не прорисованных мирозданием, попросту оказалось не видно. Вот она и скользила по воздуху, словно легкий газовый платок, брошенный на ветру.

– Дитя, мне некогда скучать. В мой дом стекаются пророчицы со всей Алой Эллады. Я наставляю их, я учу их, я открываю им глаза. Я вырастила уже десятки поколений пророчиц. И я помогаю тем, кто в этом нуждается. Это и есть мое предназначение. Другого я себе не представляю.

– И вы почти идеально говорите на новогреческом, – уже почти устав удивляться, сказала Деми.

– Говорю, – польщенная ее замечанием, отозвалась Герофила. – Для таких, как я, завеса между мирами – не препона. Ваш мир, Изначальный мир, для меня любопытен. Обычные эллины лишены возможности его увидеть, а я наблюдала закаты и рассветы эпох, не говоря уже о смене зим и лет. Я видела сотни народов. Я знаю сотни языков, хоть и не говорю на них – здесь, в Алой Элладе, меня едва ли поймут…

Деми устало потерла лоб. Казалось, еще немного – и ее разум взорвется в попытке осознать все то невообразимое, что ей открылось.

– Но ведь ты здесь наверняка не для того, чтобы говорить о старушке Герофиле? – Сивилла рассмеялась собственной шутке. Смех резко оборвался, будто время для веселья на невидимом таймере закончилось. – Ты хочешь поговорить о той магии, что окутала твою душу, словно паутина?

– Что вы видите, кирия? – благоговейно спросила Кассандра. Во всяком случае, так ее причудливое обращение к дельфийской сивилле перевела для себя Деми.

– Печать на ее душе. Сильную магическую метку. Магия сильна, да вот только творец ее оказался неопытен в чарах разума. И, кажется, затронул больше, чем хотел.

Кивнув, Деми рассказала Герофиле о своей амнезии и на какое-то время снова лишилась дара речи, пока сивилла сыпала медицинскими терминами на новогреческом, древнегреческом и на латыни.

«Если быть духом – значит знать обо всем на свете, может, не такая уж и плохая это перспектива?» – подумалось ей.

Когда Герофила перешла с медицинских терминов на эзотерически-магические, оживилась Кассандра. Они начали взахлеб обсуждать некие ментальные связи, заслоны с барьерами, пробоины в ментальных щитах, психическую защиту, инкарнацию с изъяном, печати и еще десятки вещей, от которых у Деми разболелась голова. Она уже не пыталась вникать, дожидаясь счастливого момента, когда ей объяснят на пальцах, что произошло с ней в прошлом и почему.

– Память твоей души опутана крепкими ментальными цепями, что стирают все твои воспоминания о себе самой, позволяя им жить лишь до рассвета, – нараспев произнесла Герофила. – Но это ты, думаю, поняла уже и без меня. Отчего так сложилось, я тоже не знаю. Может статься, печать ставили в спешке, может, не хватило опыта. Однако в конце концов стерлось не только твое прошлое, магия затронула и настоящее, стирая его, как ластик – карандашный набросок. Нужно сломать печать, но сделать это очень осторожно… Если сработать неправильно, будут плохие последствия.

– Хуже, чем моя амнезия? – усмехнулась она.

– Хуже, – сухо ответила за Герофилу Кассандра.

Деми поспешно убрала усмешку с лица.

Какое-то время две пророчицы обсуждали что-то, по-видимому, не предназначенное для ее ушей, на чистом древнегреческом, а потому смысл их беседы от нее ускользнул. Уже собираясь уходить, Деми неожиданно для себя самой остановилась у порога.

– Вы знаете, кто победит в этой войне? – тихо спросила она у дельфийской сивиллы.

Кассандра побледнела. Почему? Никогда не задавала Герофиле этот вопрос? Может, даже боясь ответа?