Душа Пандоры

– Все? О нет, Пандора, такие, как я, обычно предпочитают не попадаться им на глаза. А если уж это случилось, мы спасаемся бегством, – холодно отозвалась Кассандра. – Если ты думаешь, что каждый инкарнат Алой Эллады – превосходный боец или великий колдун, ты ошибаешься. Всем нам отмерены разные судьбы. Слабые вынуждены прятаться за спины сильных, укрываясь ими как щитом. Люди и сущности с искрой внутри способны владеть той магией, что была дана им богами. Благословленные Афиной, Энио и Артемидой – охотиться и сражаться. Искры Гефеста – ковать лучшее в мире оружие и надеяться, что в решающий момент им хватит сил, чтобы одолеть врага. Искры Гекаты – творить заклинания и чары. Те же, кто не знал божественного благословения… Им приходится выживать.

Деми опустила взгляд. Слова провидицы ослабляли решимость, что только начала вызревать в ней. Решимость стать сильнее, чтобы уметь самой постоять за себя.

– А как же то, что Доркас говорила об уникальных дарах, полученных от самой Эллады?

– Такие случаи редки и зачастую, так или иначе, они становятся проявлением божественной воли. Взять хотя бы Ариадну…

Деми заинтересованно взглянула на нее.

– А как ты обнаружила в себе этот дар? Я знаю, что ты помогла Тесею убить Минотавра…

Яркая вспышка – больше образ, чем воспоминание: Никиас в полумаске критского чудовища. Деми перевела на него растерянный взгляд. Словно почувствовав это, Никиас повернулся. Смотрел на нее с мрачным вызовом, заставляя отвести глаза. Ни Кассандра, ни Ариадна так ничего и не заметили.

– Но до того Дедал построил для чудовищного сына Пасифаи тюрьму – непроходимый лабиринт на острове Крит. А я… Я с детства умела ткать из ничего странные серебристые нити. Отыскивать одних людей, а другим помогать отыскать свой путь. Я любила Тесея… Я хотела, чтобы он вернулся ко мне живым и невредимым. Это отчаянное желание я и вложила в клубок, что отдала ему.

А потом Тесей ее предал. Сбежав с ней с острова Крит на остров Накос, оставил ее, спящую, на берегу. Вот она, его благодарность. Зато следующим, кто всей душой полюбил прекрасную критскую царевну, был бог. Дионис.

– А Харон?

– Пусть дар Харона, как и он сам, – единственный в своем роде, в нем есть божественная искра – сила его матери Нюкты и отца Эреба, бога вечной тьмы…

– Харон – сын Нюкты, – ошеломленно произнесла Деми.

В голове возник образ хищной ночи, полной зубов и когтей. Химер…

– А разве она не примкнула к Аресу?

Не помнила, откуда знала это. Просто… знала.

– Примкнула, – неприязненно поморщилась Кассандра. – Этого решения я не пойму до сих пор. Видимо, и впрямь ночь и день по своей природе не могут сосуществовать.

– Выходит, Харон пошел против воли собственной матери?

– Как мягко ты произносишь «предал родную мать», – усмехнулась Кассандра.

– Вы бы предпочли, чтобы он вслед за Нюктой встал на сторону Ареса? – вырвалось у Деми.

Ариадна усиленно делала вид, что лепнина на потолке приковала все ее внимание. Взгляд Кассандры, обращенный на Деми, отяжелел.

– Нет. Я рада, что он на нашей стороне. Просто предпочитаю называть вещи своими именами.

Деми пришлось напомнить самой себе: она имеет дело с инкарнатом. С душой, что существовала уже многие столетия. С человеком, который бесчисленное количество раз становился женой и матерью. А после терял своих мужей и детей. Быть может, что-то в ее прошлом оставило отпечаток на душе – отпечаток, который не сумело стереть даже время. Возможно, имя ему – предательство сына. Так могла ли она после этого быть беспристрастной, глядя на Харона и зная его историю?

Наверное, нет.

– Не Харон предатель, предательница – его мать, – отрезала Ариадна.

Даже зная плетельщицу неполные двое суток, из которых из памяти стерлось несколько часов, Деми могла поклясться: такая резкость была ей не свойственна. Что-то в этом разговоре задело ее за живое. Быть может, причина всему – ее отношение к Харону? Кто знает, сколько времени они провели вместе, бок о бок, в поисках Пандоры? Кассандра же производила впечатление этакого генерала, что склонился над картой боевых действий, раздавая солдатам приказы. И не так важно, что она, смертная, была выше статусом, нежели бессмертные. Тех, на чьих глазах сменялись эпохи, умирал и воскресал из пепла целый мир.

Заметив, как меняется, отяжелев, взгляд Кассандры, будто над ней нависает грозовое облако, Деми поспешно перевела тему:

– Я думала, задача Харона – перевозить души через Стикс в царство мертвых.

– Так и было. Века назад.

– И что произошло?

– Стикс исчез.

Деми смотрела на Кассандру округлившимися глазами. Такие явления, как подземная река царства мертвых, казались незыблемыми в полном магии мире. Что уж говорить, если Алая Эллада выстояла в своей собственной версии Великого потопа.

И в многовековой войне.

– Как это вообще возможно?

– Арес напал на Аида, чтобы похитить души людей и заставить сражаться на его стороне, – бесстрастным голосом начала Кассандра. Кажется, гроза миновала. Пока. – Битва развернулась на берегах Стикса.