Душа Пандоры

Пандора могла представить, как выглядит со стороны. В ее руках никогда не было оружия, лишь один острый клинок ждал своего часа в ножнах – на случай, если кто-то из химер подберется слишком близко. И пусть подобного она им не позволяла, все равно была перепачкана кровью с ног до головы.

– Пандора, – хрипло отозвалась она.

Харон, помедлив, кивнул. Химеры наступали, стремительно его заслонив. Перевозчик душ объявился лишь несколько часов спустя. Сколько из них он наблюдал?

– Кассандра хочет тебя видеть, – не терпящим возражения тоном сказал он.

Пандора усмехнулась, не переставая развоплощать. Она загнала тьму себе под кожу, приручила атэморус и стала погибелью для химер. Но пророчица и по сей день считала, что она должна бежать в Акрополь по первому ее зову. Нет, повелению.

– И Никиас, что удивительно, тоже. А я все думал, отчего он так рвался сюда? Кого искал по всему Эфиру?

Пандора вздрогнула. Она же заглушила в себе его свет, заслонила тьмой обжигающие чувства. Откуда тогда это вспыхнувшее в ней, пусть и на миг, жаркое пламя?

– Идем, – опуская руки, сказала она.

Сегодня химерам повезло.

Первой в пайдейе ее встретила, конечно, Ариадна. То ли не замечая маски отрешенности на ее лице и произошедших в ней изменений, то ли делая вид, что не замечает, порывисто ее обняла. Руки Пандоры лишь скользнули по спине Ариадны.

– Я искала тебя…

– Медея это знала. Она обещала, что обрежет твои нити и будет следить, чтобы ты меня не нашла.

– И ты ей позволила? – отстранившись, прошептала Ариадна.

– Я сама ее попросила.

Доркас, что стояла рядом, лишь покачала головой. Лицо Искры Геи пересекал шрам, не уродующий ее, но придающий еще большей воинственности. Фигура стала крепче, суше, пшеничные волосы – короче. Изменился и взгляд серых глаз. Война и ее, словно сталь, закалила.

Никиас застыл у окна. Кажется, так было всегда. Кажется, так всегда и будет. Пандора чувствовала направленный на нее взгляд синих глаз, но встречаться с ним своим не торопилась. К чему напрасные иллюзии?

Кассандра, опустошенная своей собственной войной, за эти недели, казалось, на несколько лет постарела. Окинув ее взглядом, покачала головой.

– Пандора, управляющая выпущенными ею же атэморус… Такого не могла предвидеть даже я.

– Вы не знали, кем я стану?

– Аид отобрал у меня дар. Я больше не могу прорицать.

Пандора кивнула. Вот она, божественная кара.

– Это неважно. Главное, на что способен твой дар. – Кассандра вскинула на Пандору заблестевшие, зажегшиеся прежней страстью глаза. – Мы можем это использовать. Но не так бездумно, как это делаешь ты.

Пандора с усмешкой сложила руки на груди.

– Кто бы сомневался, что я делаю что-то неправильно.

Кассандра помедлила, прежде чем ответить. Смотрела на нее, сощурив глаза. Кажется, то, что видели другие, начала замечать и она.

– Первым делом, нам нужно защитить тебя, пока Арес не понял, кто ты и на что способна.

– Я отдам распоряжение Искрам, – отрывисто сказал Никиас.

Дождавшись кивка Кассандры, он подошел к Пандоре. Только сейчас, сосредоточив на нем взгляд, она увидела, что правую половину его лица закрывает серебристая полумаска вроде тех, карнавальных, что носили люди Изначального мира.

– Я знаю, почему ты это сделала, почему отправилась туда одна, – сухо сказал он. – Но сделать это снова не позволю.

Она попыталась что-то сказать, защититься или оправдаться, но не успела. Никиас шагнул к ней, оказавшись еще ближе. Сознание тихим, вкрадчивым шепотом заполонили его слова:

– Я не хочу потерять тебя. Единственного человека, которому я когда-то был по-настоящему дорог. Человека, которым дорожу я.

Коридоры пайдейи поглотили звук его шагов.

Она снова была не одна. Рядом с ней – Искры и… Никиас.

Пандора смутно вспоминала, как те, что смотрели на нее разинув рот, потому что никогда не встречали подобного дара, насмехались над ней в Гефестейоне. Не видела их лиц, лишь строчки в колдовском дневнике, что когда-то заменял ей память.

Никиас и сам наблюдал, как она развоплощает химер, словно они находились на тренировочной арене, а не на поле боя. Его сила, взращенная из зароненного в его душу зерна темной магии, действовала иначе. Его тьма была куда более податливой и живой, она была голодна, она поглощала. И попробовав живой плоти, словно путник пустыни прохладной воды, жаждала еще. Она сама словно бы себя питала. Заполненные тьмой трещины уже выбирались за пределы серебристой полумаски и становились все глубже с каждой новой жизнью, что Никиас забирал.

В тот день они находились в одном из залов Гефестейона. Рядом не было ни воинов, ни химер, но война внутри Пандоры никогда не смолкала. Она и сейчас слышала крики людей и монстров.

– Я готова, Никиас.

Пандора чувствовала в себе силу – окрепшую, твердую, словно гранит. Она подчинила себе тьму, что составляла сущность и химер, и атэморус. Была еще одна, которую она могла подчинить.

– Я могу выжечь эту тьму в тебе, освободить от нее твою душу. Но моя магия уничтожит, развоплотит тот хрупкий сосуд, что ее хранит.

– Она убьет меня, – кивнув, хрипло сказал Никиас.

– Ты готов пойти на это?

– Не сейчас.