Душа на осколки

— Альма, — горничная всплеснула руками, подлетая к расстроенной подруге. Она действительно была ей подругой. Пусть куда чаще Свира обращалась к ней как к госпоже, пусть всегда чувствовала между ними непреодолимую пропасть богатства опекуна девушки, но постоянно убеждала себя, что и такая дружба может существовать. Она завидовала. Конечно, завидовала, ведь знала историю Альмы из первых уст. Как можно не завидовать самой удачливой в мире монашке, которой вместо обета безбрачия достался до ужаса щедрый опекун, упавший в прямом смысле с небес? Но, в то же время, Свиру подкупала искренность и прямота Альмы, подкупало то, что бывшая послушница не вела себя так, как положено богатеньким барышням, одной из которых она в одночасье стала. Так же и Альма находила в горничной то, чему можно завидовать и чем восхищаться.

Это не была дружба без камня за пазухой, не родство душ: не чувство, которое не предается. В случае смертельной опасности, Свира не закрыла бы Альму грудью, не пожертвовала бы своим благополучием ради госпожи, не взяла бы на себя ее вину, требуй того обстоятельства, но и не отказала бы в помощи там, где чувствовала себя способной помочь. И сейчас был именно этот случай.

— Я все испортила, Свира! — Альма посмотрела в глаза подруги, сильнее сжимая кулаки.

— Что стряслось? — уперев руки в боки, девушка нависла над Альмой, готовясь слушать, а потом раздавать тумаков ей и ее обидчикам. Конечно, в пределах разумного.

И как бы ни было стыдно, обидно, но Альма рассказала. Рассказала все без утайки. Не заботясь о том, что разговор выйдет за пределы комнаты. Это она ценила в Свире больше всего — служанка всегда держала язык за зубами. У Альмы была уже добрая сотня тому примеров. Никогда их тайны не покидали этих стен.

— Господи, Альма, ну как же ты умудрилась-то? — Свира покачала головой, опускаясь рядом с подругой на кровать. При других обстоятельствах такой вольности она бы себе не позволила, но сейчас желание пожалеть дурочку было куда сильнее правил субординации.

— Не знаю! Свира, я не знаю! На меня будто что-то нашло. Я не собиралась! Видит бог, не собиралась. Мне будто на ухо кто-то шепнул, и я… Боже, как же стыдно. — Альма покачала головой, пряча лицо в ладонях.

— И что он? Хотя ладно… — Свира обвела подругу скептическим взглядом. — И так понятно. Ты лучше мне скажи, чего ты хочешь-то? Чего убиваешься?

— Как я смогу показаться ему на глаза? Как, после всего этого?! — Альма застонала, лишь представив, насколько ужасно будет день ото дня знать, что он где-то здесь, шарахаться от каждого шороха, боясь, что Ринар появится на горизонте.

— Альма, Альма, — Свира покачала головой, вновь поднимаясь с кровати.

Она была старше подруги всего на год, но девушке иногда казалось, что ей досталась самая наивная в мире госпожа, не имеющая ни малейшего представления о том, что люди, да и нелюди, называют отношениями.

— Думаешь, он завтра вспомнит об этом твоем… поцелуе?

Альма скривилась, вновь прокручивая в мыслях череду не самых приятных воспоминаний: свою невнятную попытку поцеловать, его сомкнутые губы, отсутствие той самой искры, которая должна была пробежать. Очевидно, лорд вряд ли причислит этот казус к лучшим своим моментам, но и Альма не почувствовала ничего. Так долго мечтала, а в результате… Пшик.

— Но я ведь…

— Что, госпожа Альма? Я ведь… Да знаешь, сколько у него таких «я ведь»? — Свира перекривила манеру подруги. Широко распахнутые припухшие от слез глаза смотрели на мир вокруг так наивно, что ее непроизвольно хотелось встряхнуть, заставить забыть свои розовые сны и понять, что в реальности все совершенно по-другому. — Думаете, хоть один мужчина придаст значения подобному? Да к его ногам штабелями падают! Горожанки, дворянки! Знаете, сколько знатных дам не прочь заполучить внимание нашего лорда?

Альма мотнула головой. Как ни странно, но о подобном она никогда не думала. Ни разу со времен ее появления, в их доме не гостили посторонние. Ни разу Альма не видела рядом с лордом Тамерли женщин. Часто Ринар сам уезжал, но у девушки даже мысли не возникало спросить, куда, зачем, к кому… Откровение же Свиры заставило задумать о том, так ли все просто в их маленьком мирке, как всегда казалось ей. Никогда Альма не помышляла, что у ее влюбленности может появиться преграда в виде соперниц, а теперь…

— Ведь он вам сказал, что никогда не вспомнит о случившемся, значит, не вспомнит! А глупости свои оставьте. Уж поверьте, вряд ли он сейчас грустит по поводу вашего поцелуя! Наверняка уже уехал к любовнице…

— К… к любовнице? — Альма запнулась.

— А к кому же еще? Думаете, он монахом живет? Это не дом святых людей, госпожа. Здесь никто не чурается плотского…

Альма знала о том, что нравы Приграничья достаточно вольные. Впрочем, об остальной Азарии судить она не могла лишь потому, что не бывала нигде, кроме родных земель.