Душа на осколки

Альма знала, кого увидит, стоит развернуться. И ей очень не хотелось это делать. И чтоб Аргамон уходил не хотелось. А еще не хотелось наблюдать за тем, как огни приближаются к дому. Хотелось смотреть только на Ринара. На Ринара рядом с собой. Живого, здорового, счастливого. А его здесь не было.

— У меня нет выбора, — поднявшись с кресла, мужчина поплелся к двери. На этот раз наказание за непослушание было исключительно жестоким. Он не мог уйти. Должен был оставаться и смотреть или исполнять указания. Смотреть, но не влиять. Ему не дадут отвернуться. Не дадут забыться. Он будет смотреть. Опять смотреть на то, как все летит в тартар. Максимум — та передышка, данная сейчас Наэллой. Хотя бы этот разговор он может пропустить. Хотя бы его.

За мужчиной закрылась дверь, а Альма еще долго стояла спиной к вошедшей, почему-то не решаясь повернуться. Ей было непросто жить рядом с Синегаром, но ему она отдала осколок души осознанно и заставила себя поверить, что не жалеет об этом ни капли. А с Наэллой все иначе. Все намного сложней.

— Вы так спокойны, Альма, будто под стенами не толпятся люди с пылающими факелами, — голос вопрошающей звучал убийственно ровно. Сама Альма так не смогла бы.

Бросив еще один взгляд за окно, девушка поняла, что огни действительно приближаются. Стало откровенно страшно. Не за себя — за него.

— Мы должны что-то сделать, — развернувшись, Альма направилась к двери. Пожалуй, самонадеянно было ждать, что ей так просто дадут выйти. Не дали. Перед носом Альмы захлопнулась дверь, щелкнул замок.

— Например, поговорить, — зеленые глаза наконец встретились со взглядом серых. Невероятно спокойным, отрешенным, пробирающим до дрожи.

Мягко улыбнувшись, Наэлла, а Альма не сомневалась, кто перед ней — запомнила увиденное всего несколько раз лицо на всю жизнь, направилась к софе. Села, закинула ногу на ногу, расправила юбки, а потом указала на опустевшее кресло, приглашая и Альму присесть.

В подобном фарсе участвовать Альма не собиралась. Дернула несколько раз ручку, но та не поддалась.

— Вы не выйдете, пока мы не поговорим, Альма. Поверьте, с моими чарами человечка не справится. А вы ведь простая человечка… — Альму окинули таким презрительным взглядом, что впору лезть в петлю. Вряд ли так положено обращаться к человеку, спасшему тебе жизнь.

— Вы в своем уме?

— Ум у меня свой. Душа ваша, а ум свой… Присядьте, леди Тамерли. Нам давно пора было поговорить.

Еще три попытки открыть дверь оказались тщетными. Как бы Альме ни хотелось закричать в голос, что женщина, с которой она оказалась в комнате — сумасшедшая, девушка понимала, что этим ни себе, ни Ринару не поможет. Ей нужно выйти. Чтобы выйти — придется поговорить.

Сжав кулаки, девушка направилась к креслу, опустилась в него, встречая прямой взгляд… соперницы.

— Рада приветствовать вас в моем доме, леди Альма, — все так же убийственно учтивая Наэлла чуть склонила голову, будто действительно была рада. Будто гул приближающихся голосов не заставлял ее сердце замирать, будто дыхание не спирало из-за страха и волнения. — Мы всегда рады гостям. Пусть и незваным. Какими судьбами вас занесло сюда?

— Думаете, сейчас лучшее время, чтоб обсуждать это? — нервы сдали. Сейчас Альма не в силах была держать лицо и играть в показушное спокойствие. Сердце рвалось от тревоги. Это наверняка читалось и на лице. Так какой смысл скрывать?

— Лучшее время нам вряд ли представится, а поговорить очень хочется.

— О чем? — на улице крикнули, от этого звука Альма непроизвольно вздрогнула, Наэлла же осталась безучастной.

— Например, о том, как обычная человечка смогла приворожить лорда. Моего лорда.

— Он не ваш, — Альме не нравилось подобное причисление Ринара к «своему». Знала, что лучше помалкивать, но не смогла.

— А чей же? Твой? — черноволосая женщина вскинула бровь.

— Что вы хотите услышать? — очередной вскрик на улице заставил Альму вздрогнуть, а потом встать с кресла, смотря на собеседницу прямо, без страха, стеснения, не чувствую себя ни разлучницей, ни просто… человечкой, как ее уже не единожды назвали. — К дому идет разъяренная толпа. Ринар сейчас где-то там, пытается усмирить ее. Он в опасности. Дом в опасности, все находящиеся здесь люди тоже. К чему ваши игры?

Наверное, эта тирада должна была как-то повлиять, вразумить, но эффект оказался нулевым. Наэлла не сдвинулась с места, даже бровью не повела, только улыбнулась уголками губ.

— Я пытаюсь понять, что есть такого в тебе, что он забыл об ожидании длинной в несколько десятилетий. Всего-то, Альма.

— Во мне нет ничего. Абсолютно ничего. Теперь вы можете открыть дверь?

— Нет, — Альма вновь попыталась сделать шаг в сторону выхода, но путь ей преградило скользнувшее навстречу кресло. Равнодушие Наэллы было напускным.

— В тебе должно быть что-то. Хоть что-то, чтоб мне стало понятно — стоит сделать так, и он снова будет мой.

— Выв своем уме?

Ее вопросы собеседница явно намеренно игнорировала.