Душа моя – Крым

Айше зашла в кабинет к начальнику спецкомендатуры. Перед ней сидел молодой офицер госбезопасности. Он оторвал свой взгляд от бумаг на столе и взглянул на неё. Несмотря на молодость у него были серьёзные, вдумчивые глаза и проницательный взгляд. Он встал из-за стола и подошёл к Айше. Перед ней во весь высокий рост стоял подтянутый молодой мужчина лет тридцати. Атлетический склад фигуры и должность придавали ему весомость и значимость. По сравнению с ним девушка казалась маленькой птичкой и поэтому смотрела на него, подняв глаза. Она заметила у него на шее большой шрам и проседь в волосах, которые говорили о его фронтовой молодости.

– Ваше имя, фамилия? – строго спросил он.

Айше назвала имя, фамилию и передала ему документы.

– Вы кто по профессии? Образование есть?

– У меня нет образования, – ответила она, – до войны я успела закончить только восемь классов.

– Понятно. Что же мне с тобой делать? – незаметно для себя он перешёл на ты и задумался.

Анвар-ака, так спецпоселенцы звали этого офицера, прохаживался по комнате и, поглядывая на Айше, долго думал: «На какие работы определить эту маленькую, хрупкую молодую женщину?»

– Будешь работать в Каттакургане. Пойдёшь в райпотребсоюз, там определят твоё место работы, – наконец принял решение Анвар-ака и, начеркав что-то на бумажке, он уверенно протянул её девушке, – вот направление, иди, устраивайся, а я пока подумаю: куда тебя отправить учиться, и вызову, как решится вопрос.

В отделе кадров райпотребсоюза её оформили на работу продавцом в ларёк, познакомили с рабочим местом. Айше сняла в городе комнату у одной узбекской семьи и начала работать. Еженедельно она ходила пешком за семнадцать километров в Пайшанбе отмечаться в спецкомендатуре и сразу же возвращалась обратно. Когда спустя три месяца она пришла в очередной раз на отметку, Анвар-ака вручил ей направление на курсы торговых работников в город Ташкент.

– Поедешь в столицу, – сказал он. – Как приедешь, сразу отметишься в спецкомендатуре по месту учёбы о прибытии.

На следующий же день Айше выехала в Ташкент. Ночью, лёжа на верхней полке плацкартного вагона, она прислушивалась к уже привычному шуму железной дороги: звукам рожков, предупреждавших о приближении другого состава, лязгу буферов, гудкам локомотивов встречных поездов. Эти звуки уже не тревожили её, а наоборот успокаивали. Под монотонный стук колёс, покачивание вагона и мелькание придорожных огней она уснула до утра…

В городе по месту учёбы ей выделили место в общежитии. С первого сентября начались занятия. На курсах она познакомилась с девушками из разных областей Узбекистана. По вечерам и выходным они гуляли по городу. По дорогам столицы всегда сновали машины, автобусы, трамваи. Повозки с лошадьми, арбы с ишаками передвигались по краю дороги. Гужевой и автомобильный транспорт по праву занимали свои места на дорогах. В Ташкенте девушки посмотрели древние памятники: мавзолеи, мечети, медресе, красивые старинные здания. Посетили аттракционы парка имени Тельмана, театр оперы и балета имени Алишера Навои. Люда, учившаяся с Айше на курсах, рассказала ей историю строительства этого театра. Его начали строить в 1939 году. Потом стройку из-за войны остановили и через пять лет продолжили. К строительству были привлечены японские военнопленные из Квантунской армии. Люда была приёмной дочерью офицера НКВД, занятого надзором за строительством театра. Его жена Зинаида, работала поваром на стройке. Каждый день она тайком давала некоторым особенно худеньким и измождённым японцам дополнительную порцию еды: жалела их.

– Они такие маленькие и щуплые, как голодные дети, – рассказывала она дочери.

Японцы звали её Зина-сан. Они любили и уважали маму Люды. Соединяя ладони перед своим лицом, кланялись ей, когда здоровались или благодарили. Не привыкшая к таким почестям, Зина смущалась и говорила им:

– Не надо, что я, барыня?

Театр оперы и балета построен по проекту московского архитектора, но само здание, интерьеры – дело искусных рук узбекских зодчих и ремесленников.

Девушки посмотрели балет и оперу. В больших, красных, бархатных креслах они каждый раз с замиранием сердца ожидали начала представления как волшебства. Огромная люстра, занимавшая почти половину потолка над партером, гасла постепенно. И пока она гасла, Айше любовалась узбекскими народными орнаментами, украшающими стены и потолок театра. Потом открывался тяжёлый занавес и начиналось волшебство ….

В жару приятно было посидеть в парке у фонтанов, в тени деревьев. В центральной части города зеленел сквер Революции, заложенный ещё в конце XIX века на месте бывшей Константиновской площади. Здесь под вековыми, неохватными и раскидистыми платанами на скамейках сидели пары, играли в шахматы пенсионеры, по аллеям прогуливались матери с детьми. По вечерам горожане приходили сюда отдохнуть. Играл духовой оркестр, стояли лотки с мороженым и фруктовыми соками.