Душа и тело

Боже, неужели даже ребенок это заметил? Было неудобно и очень стыдно просить Свету ни чего не рассказывать Сергею, ведь он ее отец. Но она на удивление все поняла сама, еще и не осудила. Возможно, наша с ней проблема заключалась в том, что я считала ее слишком маленькой и обращалась как с ребенком. Уже не такой уж и ребенок. На губах расцвела улыбка, впервые я получила удовольствие от прогулки с детьми, приехала домой с хорошим настроением, и даже ни капли не устала. Еще и со Светой не пришлось спорить и что-то ей доказывать.

Сергей с подозрением косился на меня, видимо, как обычно, ожидал море упреков и претензий. Даже привычные хлопоты сегодня не казались чем-то тяжелым и ненавистным. С губ не сходила улыбка, перед глазами постоянно стоял улыбающийся Влад с Темкой на руках. На мои робкие попытки забрать из его рук малыша, он лишь качал головой и улыбался. И все-таки тот тонированный лексус оказался его. Запах кожи приятно щекотал ноздри, хотелось дышать им полной грудью, не то, что в нанятых такси. Темка умудрился пролить свой молочный коктейль на сидение. Помню, как напряглась, когда Влад затормозил, свернув к обочине, было так неудобно, и я ожидала от него вполне оправданных претензий. Вместо этого, он обернувшись назад, обвил своей ладонью мою руку, которой я лихорадочно пыталась нащупать салфетки что лежали в моей сумочке.

— Ника, успокойся, это всего лишь сиденье. Возьми — протянул он мне пачку салфеток, успокаивающе поглаживая своими пальцами мою руку, сжатую в кулак.

Всю оставшуюся дорогу с его лица не сходило хмурое выражение, и я уже начала жалеть, что мы вообще приняли его предложение подвезти нас до дома. Но Влад, как оказалось, был полон сюрпризов.

— Ника, ты завтра придешь в тренажерный зал?

— Подумай, — быстро заговорил он заметив мою нерешительность — я буду ждать.

Боже, неужели даже ребенок это заметил? Было неудобно и очень стыдно просить Свету ни чего не рассказывать Сергею, ведь он ее отец. Но она на удивление все поняла сама, еще и не осудила. Возможно, наша с ней проблема заключалась в том, что я считала ее слишком маленькой и обращалась как с ребенком. Уже не такой уж и ребенок. На губах расцвела улыбка, впервые я получила удовольствие от прогулки с детьми, приехала домой с хорошим настроением, и даже ни капли не устала. Еще и со Светой не пришлось спорить и что-то ей доказывать.

Сергей с подозрением косился на меня, видимо, как обычно, ожидал море упреков и претензий. Даже привычные хлопоты сегодня не казались чем-то тяжелым и ненавистным. С губ не сходила улыбка, перед глазами постоянно стоял улыбающийся Влад с Темкой на руках. На мои робкие попытки забрать из его рук малыша, он лишь качал головой и улыбался. И все-таки тот тонированный лексус оказался его. Запах кожи приятно щекотал ноздри, хотелось дышать им полной грудью, не то, что в нанятых такси. Темка умудрился пролить свой молочный коктейль на сидение. Помню, как напряглась, когда Влад затормозил, свернув к обочине, было так неудобно, и я ожидала от него вполне оправданных претензий. Вместо этого, он обернувшись назад, обвил своей ладонью мою руку, которой я лихорадочно пыталась нащупать салфетки что лежали в моей сумочке.

— Ника, успокойся, это всего лишь сиденье. Возьми — протянул он мне пачку салфеток, успокаивающе поглаживая своими пальцами мою руку, сжатую в кулак.

Всю оставшуюся дорогу с его лица не сходило хмурое выражение, и я уже начала жалеть, что мы вообще приняли его предложение подвезти нас до дома. Но Влад, как оказалось, был полон сюрпризов.

— Ника, ты завтра придешь в тренажерный зал?

Очередная сигарета, губы обхватывают фильтр, вдыхая ментоловый дым. Так приятно, практически обжигает горло, не хватает лишь горячего кофе для контраста ощущений. Кошусь на плиту, до нее не меньше пяти шагов, слишком далеко. Так не хочется отрываться от вида, за окном закат. Солнце словно опустилось на острые вершины сосен, что бы задержаться еще ненадолго, перед решающим падением. Снова кошусь на плиту, пора бы уже и поесть, с тяжелым вздохом тушу в пепельнице то, что осталось от сигареты. Яркий огонек рассыпается мелкими искрами, затухающими в сгущающихся сумерках.

— Четыре сигареты за последние сорок минут, ты слишком много куришь.

Сердце забилось пойманной птицей, а затем, ухнуло вниз, продолжая биться где-то в районе пяток. Этот голос, как же я хотела его услышать вновь. Низкий, слегка грубоватый, с хриплыми нотками. Он проникал под кожу, будоражил мысли. Темнота скрывала черты его лица. Как давно он сидит в углу кухни? По его словам не меньше сорока минут. Значит, тот стук в дверь мне не показался.

С трудом подавила порыв броситься в его объятия. Он ушел однажды, а значит уйдет вновь, тогда, когда ему это будет нужно. Мне хватило и той недели терзаний, что же будет со мной, если я позволю ему остаться сейчас, а потом он вновь исчезнет? Проще закончить это здесь и сейчас, чем питать несбыточные надежды и мечты.

— Что ты здесь делаешь? — я очень надеялась, что мой голос не дрожал.