Дурное поведение

– Думаю, это несколько излишне. Все равно все знают о моих намерениях.

Но затем я перехватил красноречивый взгляд отца и смягчил ответ для мачехи.

– В течение недели, – заверил я ее.

Джей остановился рядом со мной, и я кивнул ему в знак того, что сейчас притащу свою задницу обратно на праздник.

– Ты переедешь в Вашингтон, округ Колумбия? – спросила мачеха, сжимая руку моего отца.

– Сначала нужно победить, – возразил я, стараясь не загадывать наперед.

– Прости. – Она засмеялась и бросила взгляд на моего отца. – Мы тебя не сглазим. Мы просто с нетерпением ждем предстоящий год. Обожаю политические кампании.

– Мы все взволнованы, – вмешался Джей. – Я запасся хлопьями и энергетическими батончиками.

А я по-прежнему пытался понять, какого черта творю.

Как, черт возьми, мои желания могли так быстро измениться? Я планировал этого добиться. Мечтал об этом. А теперь все в моей жизни, кроме Кристиана, казалось мне чертовски бесполезным. Бесполезным и бессмысленным.

– Оставьте нас на минутку, – попросил отец, и я поднял взгляд и увидел, как он перепоручает заботы о жене моему брату. Они вернулись в зал, а отец кивком пригласил меня пройтись вместе.

– В некотором смысле сенаторы, – начал он, направляясь обратно в тускло освещенный свечами бальный зал, – обладают большей властью, чем президент. У президентов ограничен срок полномочий, а сенатор может занимать свой пост всю жизнь.

Это уже было мне известно, как и моему отцу, имеющему докторскую степень в области политических наук.

– Я уже более тридцати лет знаком с сенатором Бейнором, – объяснил он. – Он пытался нанять меня на работу в своем правительственном аппарате, но я отказался.

– Почему?

Мы прогуливались по периметру зала, а остальные гости собрались вокруг столов и на танцполе.

– Я не назвал бы этот пост заслуженным, – признался отец. – Для меня это слишком шикарная жизнь.

Я тихонько рассмеялся; мне нравилось, как часто отец бывает откровенен. Большинство людей не связывают политику с гламуром, но это, безусловно, гламурное занятие. Власть, богатство и связи с людьми, которые могут вознести или уничтожить вас.

Сенатор Бейнор был родом из Техаса. Они с моим отцом близко дружили, но я был рад тому, что папа не стал отрывать нас с Джеем от привычной жизни здесь, в Новом Орлеане, в угоду своей политической карьере. Мой отец не покорял вершины исключительно ради покорения вершин. Он ставил себе четкие цели, и его мотивы имели смысл. Он сделал правильный выбор.

Отец остановился и повернулся ко мне, пронзив меня суровым взглядом.

– Мейсон Блэквелл пользуется большой поддержкой, Тайлер. Он очень популярен, – заметил он. – Однако он не пользуется поддержкой такого высокопоставленного сенатора, как Бейнор.

Я кивнул, но тут случайно перевел взгляд вправо и перестал что-либо слышать. Прищурился.

Истон.

Она стояла в одиночестве в другом конце зала, одетая в красивое облегающее черное платье с золотой отделкой, которое открывало ее руки и спину. Она смотрела на картину и выглядела так же, как в тот вечер, когда мы впервые встретились. Меня бросило в жар, ноги сами несли к ней, словно она тянула за веревку, привязанную прямо к моему сердцу.

– Тебе ведь хотелось бы этого? – долетел до меня голос отца. – Поддержки?

Что?

Я моргнул и перевел взгляд на отца, пытаясь уловить нить беседы.

– Тебе лучше знать, – парировал я. Ни о чем не просил отца и не стану этого делать.

Он с усталым видом прикрыл глаза.

– Я так и думал. – Отец вздохнул. – Ты не принимаешь ничего, что не считаешь заслуженным.

Я пронзил его взглядом.

– Ты сам меня этому научил.

Сделав глоток из бокала, я глянул на Истон и отметил, что она медленно прохаживается вдоль стены, рассматривая картины.

– Я больше не твой учитель, – вполголоса проговорил папа. – Я твой отец. Отец, который верит, что ты один из лучших.

Я снова перевел взгляд на него. Он всегда был строг со мной, что придавало еще большую ценность его редким комплиментам.

– Я горжусь тобой, – сказал он, – и гордился бы твоей победой на выборах. Если хочешь, я могу получить поддержку сенатора.

Я глубоко вздохнул и мягко покачал головой.

– Ты никогда не облегчал мне жизнь. Не начинай сейчас.

С этими словами я поставил бокал и ушел, предоставив отцу возможность вернуться к жене. Я не понимал, что делаю, – как обычно в последнее время, – и не имел никакого плана, но знал, где хочу находиться. И если обо мне и можно было что-то сказать, так это то, что я всегда добиваюсь желаемого, а прямо сейчас мне хотелось, чтобы Истон посмотрела на меня.

Приблизившись к ней сзади, я увидел, что она держит бокал шампанского, а другой рукой обхватила себя поперек груди. Я не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее, поэтому подошел и встал рядом.

– Подумываешь устроить пожар?

Истон повернула голову и встретилась со мной взглядом. Темный макияж подчеркивал ее глаза, которые изумленно посмотрели на меня сквозь прорези в золотой металлической маске.

– В последнее время я стараюсь вести себя лучше, – скорчила она гримаску.