Дурное поведение

Похоже, Джек воспринял это спокойно, потому что снова повернулся к спортивной площадке и больше ничего не сказал. Несколько мгновений мы стояли молча, и я заметил, как Кристиан машет мне рукой с трибуны. Я махнул ему в ответ, и он сел обратно к друзьям и присоединился к всеобщим аплодисментам, когда началось выступление команды чирлидеров. Я пошарил взглядом в толпе, но так и не обнаружил Истон и протяжно выдохнул через нос.

– Как там Истон? – поинтересовался я у Джека.

– В порядке. «Ньюсуик» хочет взять у нее интервью.

– «Ньюсуик»? – Я бросил на него удивленный взгляд. – По какому поводу?

– Из-за ее методов преподавания, – ответил Джек. – Она становится все более известной. – Тут в его глазах промелькнуло какое-то выражение, и он снова перевел взгляд на спортивную площадку. – Как всегда.

«Ньюсуик» брали у меня интервью один раз. Когда я в двадцать пять лет стал бизнесменом, обо мне и еще двадцати четырех перспективных бизнесменах написали статью. Неужели у Истон они возьмут индивидуальное интервью?

– За что бы она ни взялась, всегда выигрывает, – покачал Джек головой.

– И как она к этому относится? – внезапно забеспокоился я. – После всего, что случилось, она нормально себя чувствует, общаясь с прессой?

Неожиданно Джек посмотрел на меня настороженным взглядом.

– Что она тебе рассказывала?

– О ваших родителях и сестре. – Я пожал плечами, а потом понизил голос. – И о тренере, который вел себя неподобающе и был уволен.

– Только это? – нахмурился Джек. – Он не просто вел себя неподобающе. Он преследовал ее.

– Что?

Он опустил руки и сунул их в карманы.

– Родители уволили тренера, но это было только начало, – тихо проговорил Джек. – В течение двух лет он терроризировал Истон. Писал по электронной почте, звонил, оставлял сообщения, появлялся на ее матчах… угрожал ей, вламывался в ее гостиничные номера, рылся в ее вещах… Родителям пришлось лишить ее телефона, почты и в конце концов свободы.

Я отвел взгляд, удивляясь, почему Истон ничего мне не сказала. Неудивительно, что она была такой чертовски неприступной. Неудивительно, что последние две недели она не искала меня так, как я – ее. Она перестала переживать и разочаровываться.

– Истон мне ничего такого не говорила. – Мой голос был едва слышен.

– Ничего удивительного, – заметил Джек. – Истон ненавидит обсуждать свои проблемы. Считает это проявлением слабости. – Затем он добавил: – Тот факт, что она тебе хоть что-то сказала, уже кое-что значит.

Я прищурился, понимая, что Джек прав. Раз Истон открылась мне, значит, она мне доверяет.

Доверяла.

– Ей было шестнадцать, и она постоянно находилась в состоянии стресса, – продолжил Джек. – Но не только из-за тренера. Из-за меня, наших родителей, сестры… Все мы причинили ей страдания.

– Что ты имеешь в виду?

– Никто из нас даже не подумал обратиться в полицию, – объяснил он. – Родители не хотели, чтобы ее имя ассоциировалось с омерзительным скандалом, поэтому вместо того, чтобы разобраться со Стайлзом, мы всеми силами старались оградить ее.

Джек покачал головой, глядя в пустоту.

– Но мы всего лишь посадили ее в клетку, – признался он. – Она почти не общалась с друзьями. Спала с включенным светом и постоянно гадала, не покажется ли он на трибунах во время ее матчей. Истон была оторвана от реальной жизни и очень одинока.

Его веки затрепетали, и стало ясно, что ему жаль сестру.

– Как ваши родители могли допустить подобное? – возмутился я.

– Родители любили Истон, – поспешил защититься Джек. – Они всегда заботились лишь о ее интересах. Считали, что рано или поздно все закончится, и не хотели, чтобы пресса усугубила ситуацию.

– У нее хотя бы есть судебный приказ против него? – бросил я.

Меньше всего мне хотелось, чтобы этот парень снова ворвался в жизнь Истон.

– Этого не потребовалось, – решительно ответил Джек. – Он мертв.

– Мертв?! – переспросил я, желая убедиться, что не ослышался.

Джек сглотнул, и его кадык подпрыгнул.

– Через два года после начала домогательств, когда Истон исполнилось восемнадцать, ее терпение лопнуло, – сказал он мне. – Она осмелела. Начала тайком выбираться на ночные пробежки, оставляя дверь своего гостиничного номера незапертой, втайне от родителей обзавелась телефоном… – Джек встретился со мной взглядом. – Она бросала ему вызов, – пояснил он. – Она устала бояться и хотела вернуть себе прежнюю жизнь.

«И как долго бы ты так простояла?»

«Дольше всех».

– Посреди горящей комнаты, – задумчиво пробормотал я, вспомнив, как Истон говорила о риске.

– Что? – не понял Джек.

Я покачал головой.

– Ничего. Продолжай.

– Однажды вечером, – продолжил он, – Стайлз оставил на машине Истон записку с обещанием, что она никогда его не забудет.

Я отвернулся, пытаясь скрыть гнев.