Дурная Слава

— Они с самого начала тебя подослали, чтобы знать на каком уровне осведомленности я нахожусь. Я еще думал, что это такая красотка вдруг мною увлеклась. Дамского любимчика я мало напоминаю. Если бы не эйфория от нашего знакомства, я должен был обратить внимание на ряд подозрительных событий. С какой радости тебе было лететь со мной? Рисковать? И вообще принимать в событиях самое деятельное немотивированное участие. Ты в этой истории вообще ни с какого бока. Надо признать, ты практически не допускала ошибок. И в первый раз подставилась, правда лишь косвенно, когда я подобрался к вашим тайнам чересчур близко, и ты получила команду меня убрать. Ты три раза пробовала меня убить! Ты шла за мной до самого парка, а потом, облачившись в противокислотный комбинезон, повредила трубопровод. Но я уцелел, и мало того, хоть на тебе и был мешковатый комбез, все-таки разглядел под ним слишком хрупкую фигуру для мужчины. Помнится, еще тогда я удивился, что апостол-женщина. Когда не получилось убрать меня в первый раз, ты повредила корпус «Кончитты», и я чудом не разбился. Потом ты последовала со мной к Вере Хан, а когда девушка была у меня, вы с подельником ее выкрали, а потом попытались убрать меня вторично, уже в Сотовом Мире. Но ты промахнулась. Не говори, что специально. Когда ты уходила, я заметил, что ты плохо видишь. Это все из-за очков, да? Ты, наверное, разбила их. Кстати очки и стали той отправной точкой, когда я впервые подумал о тебе всерьез. Это было все очень подозрительно, ты не снимала их даже в помещении. Такого раньше за тобой не замечалось. На улице ты их одевала, а в комнате сдвигала на затылок заместо заколки, была у тебя такая привычка. Потом все изменилось, даже в подполе Кривоногова ты была в черных очках. Знавал я только одного типа, что так же обожал очки. Ерепова. Это бестактный вопрос, но скажи, вы из одной банды, и у вас начались проблемы со зрением? Ты, конечно, можешь сказать, что все это клевета и вымыслы старого опытного шизофреника, но поверь мне, все очень легко проверяется. В Сотовом у тебя разбились очки, так что неминуемо должны были остаться следы: царапины, ссадины. Ты, конечно, можешь начать врать, что ударилась об крышку унитаза у себя дома, но знай, я тебе не поверю. Он потянулся к очкам, она отстранилась со словами:

— Не надо. Ты теперь не поверишь ни одному моему слову, но ты должен знать, что я бы никогда не принесла тебе вреда. Просто надо было направить тебя в нужное русло, вот и все. Меня заставили, сама бы я ни за что.

— Я устал ото лжи. Ты опять хочешь, чтобы я купился и тебе поверил? Зачем? Опять какие-то меркантильные цели? Хочешь, чтобы я что-то сделал для твоих хозяев?

— Прошу тебя не надо, — она спрятала лицо в руках. — Ты ничего не знаешь про них.

Тебе не понять их никогда.

— Куда уж нам. Нас надо направлять на путь истинный. Кислотой иногда поливать, но без вреда для здоровья. Судя по твоему страху, ты полностью в их власти, бедная девушка. Они тебя запугали или купили? — он поманил ее пальцем и притворно конфиденциально сказал. — Они здесь в фирме, да? Точнее, в руководстве фирмы.

Остальные семь замов и лично директор гер Шпольарич Желько. Так вот, я увольняюсь из вашей фирмы!

— Это твое право и тебя никто не остановит.

— Благодарствуйте. А как же мой сын?

— При чем здесь твой сын?

— Мне нужна Вера Хан! Отдайте мне ее! — взорвался Бен.

— Зачем она тебе? Не понимаю.

— Если не отдадите Веру, то предлагаю бартер. Вы решаете мои проблемы, один ублюдок хочет выбраться из города, вы ему помогаете, я забываю про ваше существование и завтра же увольняюсь с фирмы.

— Магерамов, опомнись. Ты так до конца и не представляешь, с кем имеешь дело!

Невозможно сейчас диктовать условия, пойми. У тебя одна задача — держаться от этой проклятой фирмы подальше и уцелеть.

Бен покрутил стакан, из которого не отпил ни глотка и грустно пошутил:

— Был такой анекдот. Один вступают в коммунистическую партию. Приемная комиссия спрашивает, смог бы он во имя партии отказаться от ряда вещей. Последовательно перечисляют: бросил бы он курить, пить, женщин трахать. И он с готовностью от всего отказывается. А напоследок у него спрашивают, а смог бы он от жизни отказаться. Тогда он в запале восклицает: на хер мне такая жизнь нужна, без баб и водки.

— Ты врешь. От жизни еще никто добровольно не отказался. Ты же не дурак, — жестко осадила она.

Он заметил ей, что у нее прорезался командный голос, и у нее есть все данные, чтобы стать законченной стервой. Потом пояснил:

— Без некоторых вещей жизнь уже не является первостепенной потребностью. Для меня это мой сын, — он достал сотовый.

Она насторожилась.

— Что ты собираешься делать?

— Друг у меня есть в ФСБ. По фамилии Вагнецов и по званию майор. Я думаю, ему интересно будет узнать про вашу банду. Он давно у меня про шпионов выпытывал.

— Не дури, Магерамов. Что ты ему предъявишь? У тебя никаких доказательств. Ты ничего не знаешь!