Дурная примета

Он стал изводить меня своей ревностью. Каждый раз, видя телефон в моей руке кричал, что я переписываюсь со своим «еб@рем», а заметив, как фотографирую дочку, решил, что отправляю Майклу ее фото. Полюбуйся, мол, как на тебя похожа.

Бред…

Я плакала поначалу, уверяла, что даже лица его не помню, пыталась доказывать свою верность.

Но однажды Антон стал свидетелем моего телефонного разговора с Мирой и отчего-то решил, что через нее я общаюсь с Майклом. Я даже отключиться не успела, как он выхватил телефон и, обложив подругу трехэтажным матом, разбил его о стену.

Тогда же я схлопотала свою первую оплеуху и поняла, что выход только один.

Развод.

Все медленно, но верно к этому шло. Держало только одно.

Страх.

Сама я к рукоприкладству привыкла, но в последнее время стала бояться за дочь. Чем старше она становилась, тем больше ненависти я видела в его глазах.

Поначалу, когда она только родилась, он ее игнорировал. Затем она стала его раздражать, еще позже он стал повышать на нее голос, а на прошлой неделе и вовсе замахнулся.

Вот если бы его Ирка догадалась забеременеть и увела из семьи, сделала бы меня самой счастливой женщиной. Но она, что-то, не торопится сделать мне столь щедрый подарок.

Проводив свекровь, возвращаюсь к дочке. Бережно укрываю одеялом оголившиеся ножки и прижимаюсь губами к светлым прядкам, вдыхая детский аромат.

Каждый раз от этого простого действия в горле перехватывает. Вот она любовь. Абсолютная и безусловная. Чувство, выворачивающее душу наизнанку. Когда ради улыбки горы готов свернуть, а за слезу – убить.

Не знаю, все ли родители любят так своих детей или я одна такая ненормальная, но за своего ребенка готова ногтями землю рыть.

Я много раз смотрела на Олю и думала, а любила бы я так же своих детей от Антона?.. Или к ней я отношусь как к тому единственному, что осталось у меня от Майкла?..

Как к пустому пузырьку от духов, что храню, как самую бесценную в мире вещь…

Я не знаю…

Антон дарит нам еще один спокойный день и появляется дома лишь к полуночи. Заходит, не стесняясь, ударяет по клавише выключателя, швыряет на полку связку ключей, отчего, они, проехавшись по гладкой поверхности, с грохотом падают на пол.

А затем пинает ногой дверь в комнату, где мы спим, и зажигает свет.

- Антон, - шиплю ему, - Оля спит…

- Мне по@уй... Встала и вышла!

Его настрой пугает меня. Быстро встав с дивана, набрасываю халат и гашу свет, прежде чем плотно закрыть за собой дверь.

- Что случилось?..

Остановившись в коридоре, наблюдаю, как, шатаясь, он медленно ко мне подбирается.

- Антон…

Один взмах кулака, и я лечу на пол, по пути снося вешалку с верхней одеждой.

В глазах темно, в голове звенящий гул.

- Развода хочешь?..

Следует удар ногой в живот. Я сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух. Боль, кажется, достигает пяток.

- К еб@рю своему белобрысому побежишь?!

Еще один удар в грудь, выбивающий воздух из легких. Я начинаю хрипеть и в панике прятаться за упавшую вместе с вешалкой одежду.

- Антон…

Муж, склонившись, хватает меня за волосы и рывком поднимает на ноги. У меня не получается сопротивляться, открывая рот, как рыба, я беспомощно висну на его руке.

- Антончика бросить хочешь, да?..

Успеваю заметить, как в воздухе мелькает его рука, а в следующее мгновение щеку обжигает пощечина. Голова, от неожиданности, виском врезается в угол полочки для ключей.

- Перестань… - хриплю, сглатывая наполнившую рот кровь, - Антон, пожалуйста…

- Убью, сука… - рычит в лицо, - тварь неблагодарная…

- Мама… - доносится до нас, и мы оба поворачиваемся в сторону выхода из комнаты.

Оленька, заспанная, с взлохмаченными белыми волосами, стоит в двух метрах от нас и смотрит огромными от страха глазами.

- Брысь отсюда! – шикает на нее Антон.

- Доченька… - пытаюсь освободиться от его захвата, но он подключает вторую руку, смыкая пальцы на моей шее.

Малышка хлопает ресницами и начинает двигаться в нашу сторону. Подбородок мелко трясется. Вижу, что готова разреветься.

Но, нельзя! Нельзя ей сейчас плакать!

Антон ненавидит, когда она плачет.

- Оля, иди в комнату, - как можно спокойнее произношу я, - мама сейчас придет.

- Заткнись! – муж дергает рукой, ударяя меня затылком о стену.

На несколько мгновений я теряю ориентацию. К горлу подкатывает тошнота, а в глазах плывут красные круги.

Зажмурившись, и резко открыв глаза, возвращаюсь в действительность. С трудом фокусирую взгляд на дочке и каменею от ужаса.

Мой ребенок лежит, сжавшись в комочек, на потертом линолеуме, и надрывно кричит.

Глава 9

Я не знаю, откуда берутся силы, но в меня словно сам дьявол вселяется. Зарычав, скидываю с себя его руки и впиваюсь ногтями в ненавистную рожу.

Глаза застилает красная пелена, и я, не обращая внимания на хаотичные удары в грудь и живот, продолжаю вспарывать кожу его щек ногтями.

- Дура…  - хрипит муж, - е@анутая... Пусти…

- Она не твоя! Она не твоя!!! – срывая голос, начинаю визжать я, - не твоя, сволочь!!!

Не понимаю, почему меня зацепила именно эта мысль, но я, вцепившись в него мертвой хваткой, не перестаю повторять эти три слова.

- Она не твоя!!! Урод!!! Не твоя!!! Ты не имеешь права трогать ее!!!