Дурная примета

Можно подумать, что это обстоятельство очень интересовало потерпевших, которые одинаково страдали как от негодяя с положительной характеристикой, так и от негодяя с отрицательной характеристикой. Впрочем, как показывала практика, отрицательных характеристик уже не было. Даже в отношении лиц, по пять раз побывавших в местах не столь отдаленных, не занятых общественно-полезным трудом, злоупотребляющих алкоголем, характеристики писались если не положительные, то уж нейтральные — факт!

Забежал на секунду Студеникин. Оставил на столе заполненные постановления и протоколы освидетельствования подозреваемого Злобина, бумажные конвертики с пробами обнаруженного на одежде и на обуви вещества.

Пояснил на бегу:

— Отправляем…

— Обоих?

— Обоих.

— Хорошо.

Опер убежал.

Паромов автоматически взглянул на часы. Было далеко за пятнадцать.

«Сегодня в ИВС, по-видимому, работать не придется, — подумал он. — Оперативники не успеют довести Апыхтина и Злобина до необходимой кондиции, когда те, осознав бедственность своего положения, сами потребуют встречи со следователем. А Крюка надо освобождать… — переключились мысли на новый объект. — Освобождать, выделять материалы и направлять в отделение дознания. Легко сказать — выделять, если кучу копий необходимо снять с протоколов допроса свидетелей, а копировального аппарата в отделе нет. Точнее, он имеется, но не работает».

Старенький, давно изношенный «Ксерокс», на который уже не только запчасти, но и расходные материалы не выпускались, стоял в качестве архаического экспоната в 33 кабинете.

«Опять придется ехать в городской следственный отдел и просить начальника СО Озерова Юрия Владимировича дать разрешение на использование их копировальной техники. Вот даем: космические корабли запускаем, а простейшими компьютерами, копировальными аппаратами, даже печатными машинками милицию снабдить не могут. По-видимому, милиция, как была не нужна социалистическому государству, так и продолжает быть пасынком и у демократического. Вот и приходится свою собственную машинку из дома на работу приносить. — Паромов машинально погладил пластиковый корпус своей портативной машинки, изготовленной еще по ГДРовской технологии. ГДР, то есть, Германской Демократической Республики, давно уже не было на политической карте мира, а машинка работала. — Выручай, старушка!»

И «старушка» выручала.

СЕКСОТ САПА

Аркашка Сапин, по кличке «Сапа» был секретным сотрудником уголовного розыска и давно состоял на связи у Алелина. Алелин переходил из службы в службу, из рядовых работников — в начальники, из одного отдела в другой. У него увеличивалось количество маленьких звездочек на погонах, потом появилась одна крупная звезда на двухпросветном погоне, а затем — и две крупные звезды.

У Аркашки никаких звезд отродясь не было. Он даже в армии не служил. Когда его сверстники, в том числе и Алелин, пошли в Советскую армию, Аркашка уже спал на нарах рядом с парашей — результат неудачного «гоп-стопа». И ничего у него расти не могло, конечно, если не считать число ходок к «хозяину» и количества лет, проведенных за колючей проволокой, на «киче». У него даже оплата его секретного труда почти не менялась, как была чисто символической и мизерной, так таковой и оставалась. Но после того, как их связала оперативная работа, он, словно нитка за иголкой, повсюду следовал за своим куратором.

К этому времени он уже имел три ходки и слыл авторитетом среди бывших зэков, хотя и старался на «ведущие» роли в своей среде не высовываться. Было опасно. Все мало-мальски известные лидеры были под пристальным вниманием не только со стороны милиции, но и в собственной среде со стороны менее успешных сотоварищей. В данном случае риск расшифровки был куда вероятней, чем тот, с которым постоянно находился рядовой зэк, постукивающий на «контору».

«Я — честный вор! — стучал он себе в тощую грудь, расписанную замысловатыми татуировками, черным жилистым кулаком и сверкая фиксатым ртом — своих зубов давно лишился, и теперь вместо них красовались «золотые» — в кругу таких же забулдыг, — но я не лидер. Чего не дано, того не дано».

И при каждом случае, рисуясь перед друзьями-собутыльниками, лез на рожон то к участковому, то к сотрудникам ППС. Последние не церемонились — и хорошо, если просто составляли протокол о мелком хулиганстве и доставляли в дежурную часть, чтобы утром следующего дня представить его судье, но довольно часто, что было хуже, награждали увесистым подзатыльником, или знакомили с «демократизатором» — резиновой палкой. Да так, что на его спине, худой и ребристой, сплошь покрытой татуировками, впрочем, как и все остальное тело, вмиг образовывались синюшные полосы, в своем немыслимом сочетании создававшие замысловатые геометрические фигуры, напоминавшие картины художников-абстракционистов.