Дурная примета

— Посмотрим, что со вторым, — продолжил следователь. — Есть ли у нас очевидцы, в том числе и потерпевшие, которые бы указали на них?

— Нет, — согласились вновь Студеникитн.

А Аверин неуверенно предположил, что есть же показания двух девушек и Никитина о том, что Злобин и Апыхтин — это последние лица, с которыми видели потерпевшего в полном здравии.

— Верно, Шурик, видели. Но кто из них сказал при этом, что видел, как эти самые Злобин и Апыхтин перерезали, как душманы, горло Смирнову? Никто. Согласен?

— Согласен.

— И последнее: на них, у них дома какие-нибудь следы обнаружили?

— Как-то не обратили внимания, — смутился Аверин. — Спешили обоих дома застать. Ни одежду, ни обувь не посмотрели…

— А надо было обратить, Александр! Возможно, и основания появились бы.

— Наверстаем, — стушевался Аверин. — Слава богу, они теперь под рукой!

— Что-нибудь об их личностях выяснили?

— В общих чертах, — без большого энтузиазма ответил Студеникин. Чувствовалось, что переживал свои упущения с досмотром претендентов в подозреваемые.

— И?..

— Оба совершеннолетние, только что исполнилось по восемнадцать лет, сироты, воспитывались в детдоме, не судимы, не привлекались, не женаты. Учатся на шоферов в ПУ–27. Это, что в елках, на поселке КЗТЗ, — пояснил он о местонахождении ПУ.

— Доставляли как: поодиночке или обоих вместе, скопом? — продолжал «доставать» следователь коллег из уголовного розыска.

— Ты что, вообще, за придурков нас держишь? — обиделся Аверин. — Доставили, как положено, отдельно друг от друга. Рассадили в разные камеры. И беседовали с каждым по отдельности.

— Ты не обижайся, но я знаю, как наши водилы не любят туда-сюда мотаться. И не охота, и вечная проблема с бензином.

— А он и сегодня «бычился, но уломали, — уже спокойным тоном пояснил оперативник.

Беседуя с оперативниками, Паромов приготавливался к допросу: подровнял на столе стопку книг — кодексов, вынул из сейфа и положил на столе перед собой уже подшитое уголовное дело, из ящиков стола достал бланки протоколов допроса свидетелей, тут же разложил стопочку чистых листов.

— Ну, что? Приступим, помолясь на уголовно-процессуальный кодекс, — произнес он будничным тоном, окончив приготовления к допросу.

— Тогда уж лучше на УК, — усмехнулся Аверин. — Он увесистей!

— На УК, так на УК, — согласился Паромов. — Тащите первого.

— Кого? — решил уточнить Аверин.

— Вообще-то, принято начинать с того, кто «пожиже» духом. Но мы ведь еще не знаем, кто у них «ведущий», а кто — «ведомый»? Так?

— Не совсем так, — вмешался Студеникин. — «Потверже» будет, на мой взгляд, все-таки Злобин.

— И мне так кажется… — поддержал не очень уверенно своего подчиненного Аверин. — Вообще-то трудно ориентироваться, когда видишь человека впервые… А почему допрос их в качестве свидетелей? — указав на бланки протоколов, перешел он на другую тему. — Почему не в качестве подозреваемых?

Молодой опер не просек, а старший тут как тут со своими замечаниями. И в бланках успел разобраться, и ситуацию проанализировать.

— А потому, — начал заводиться, повышая голос, Паромов, так как не любил, когда в его компетенцию вмешивались, — что чтобы допросить человека в качестве подозреваемого необходимо соблюсти три фактора, два из которых обязательны! Первый — это официально задержать лицо, то есть оформить протокол задержания подозреваемого в соответствии со статьей 122 УПК РСФСР. Верно?

— Верно.

— Второе — это избрать меру пресечения в соответствии со статьями восемьдесят девятой тире девяносто шестой УПК… Верно?

— Не знаю, — стал валять дурака Аверин, — это ты у нас процессуалист, а не мы с Данилой… Верно, Даниил? — И не дожидаясь ответа товарища, продолжил: — Наше дело маленькое: ловить и не «пущать», как по телевизору любят отдельные журналисты изгаляться…

— Кончай ерничать, — остановил его Паромов. — Это не я так хочу, это статья 52 УПК так гласит, что подозреваемым признается:

А) лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления.

Но у нас, как мы уже только что обсудили, нет оснований для официального задержания и официального составления протокола задержания.

Б) лицо, к которому применена мера пресечения.

И меру пресечения, туже самую подписку о невыезде, мы применить не можем, — менторским тоном говорил следователь. — Потому, что после нее мы не сможем уже задержать их и поместить в ИВС для отработки по полной программе. А помещать их в ИВС необходимо, я это очень хорошо понимаю, так как иных путей отработать их из-за лимита времени, у нас попросту нет. Верно?

Оба оперативника промолчали, так как крыть доводы следователя было нечем.

— Молчание — знак согласия, — продолжил следователь. — С арестом, то есть, заключением под стражу, то же самое, что и с задержанием по статье 122 УПК — пустой номер.

Кроме того, все та же 52 статья УПК РСФСР гласит, что подозреваемый с момента задержания имеет право на защиту, то есть на адвоката, который не известно еще, что ему посоветует: ваньку валять, или молчать, как в рот воды набравши! А нам и то, и другое ни к чему. Верно?

— Верно. — Согласились опера.