Дурная примета

— И куда только наша молодежь идет? — поддержал коллегу с шутливым сожалением на лице, откладывая в сторонку полбутерброда.

За первой порцией могла последовать вторая, а закуси, как всегда, было маловато.

— В милиции так нельзя, — принялся наставлять молодую сотрудницу Григорьев. Причем так же горячо и напористо, как совсем недавно наставлял ее по правилам личной безопасности. — Сама жизнь заставляет выпивать. Не пить, а именно: выпивать. Ибо без этого можно с ума сойти, с катушек слететь, крышей тронуться… Так, Анастасия, дело не пойдет… — весело метал лапшу на уши. — Придется нам с Петровичем шефство над тобой брать, чтобы не потерять боевого товарища раньше срока. Верно, Петрович?

— А что? Я не прочь взять шефство над Анастасией. Так как все красивые дамочки — моя слабость. А красивые инспектора ПДН — само собой!

В эту минуту его глаза лукаво и испытующе встретились со взглядом Анастасии. Та покраснела и опустила глазки долу. Еще не научилась, как ее более опытные подруги из ПДН, и водку пить, и в карман за словом не лезть.

Шутка шуткой, но и тонкий намек на некоторые интимные обстоятельства тоже был. Однако игру хоть и поняли, но не приняли.

— Анастасия, хочешь анекдот о пьющих послушать? — продолжил он, меняя тему.

— Да вы, наверное, как всегда, с «клубничкой»? — то ли согласилась, то ли возразила Анастасия.

— Нет. Без всякой клубники, земляники, — заверил он и, не дожидаясь согласия, продолжил: — Так вот, пьющие делятся на три категории: малопьющие, застенчивые и выносливые.

К его словам прислушались.

— Малопьющие — это те, которые пьют, пьют, и им все мало!

— Ха-ха-ха! — оскалился Григорьев, словно впервые услышал этот «бородатый» анекдот.

— Застенчивые, — продолжал он рассказывать анекдот, — это те, кто, набравшись, идет, держась за стену или за стены.

Улыбнулась и Анастасия. И тут же спросила:

— Если хотите, я угадаю, кто такие выносливые?

— Угадывай, — согласился, не задумываясь, он. — С трех нот…

— Выносливые — это те, кого, когда они напьются пьяными, выносят на руках. Верно?

И засмеялась.

— Верно!

— Иногда выносят не только на руках, но и на ногах, — не удержался от своих комментариев Григорьев.

— Ну что, по второй? — беря бутылку, спросил Кузьмич, ни к кому конкретно не обращаясь. — Между первой и второй — промежуток небольшой, чтобы пуля не успела пролететь… — И плеснул в стаканы по глотку. — За что выпьем?

— За Анастасию, нашу боевую подругу и красивую… — замялся слегка он, подбирая определение, — девушку!

— Согласен! — зыркнул на него лукавыми глазами Григорьев и залпом опрокинул в рот содержимое стакана.

Выпил свою долю и он. Анастасия только пригубила краешек стакана, но пить теплую и отдающую спиртом водку не стала. От первой порции к голове подкатывало снизу, от живота, что-то горячее-горячее, и в ней бежали веселые карусели.

Закусив, Григорьев разлил в два стакана оставшуюся водку.

— Закончим приятное, и примемся за необходимое, — вместо тоста сказал Кузьмич, опоражнивая свой стакан.

— А Настя — молодец! Ты видел, как она умело провоцировала Козла обратить на нее внимание?

— Видел. И хотел подойти к ней и по попке нашлепать за ненужную активность и инициативу. Но теперь, как говорится, победителей не судят. Я только не пойму, как он к ней подкрался? Ведь мы держали ситуацию под контролем!

Как известно, выпитое спиртное, даже не в больших количествах, всегда способствовало разговорчивости. Опера не были исключением из этих правил.

— Мне тоже непонятно. А ты что скажешь? — обратился Григорьев к Журавликовой.

— Я… Я даже не поняла, откуда он взялся. Словно из мрака материализовался. Только удар почувствовала. Даже крикнуть не успела — и уже на земле лежу. Хорошо, что мы с вуалеткой придумали. Она и ватные тампоны смягчили удар. А без этого мог и прибить. Наверное…

— Прибить, не прибил бы, а было бы куда хреновей, чем стало, — согласились с доводами инспектора ПДН.

— В Харькове подобное было, — стал рассказывать Григорьев. — Повадился какой-то маньяк женщин в одном парке насиловать. Как вот у нас Эдик Козел. Только там парки, не нашему чета. Чуть ли не лес! Да… А менты — они и в Африке менты! Ничего иного не придумали, как взять на «живца».

— Как мы, — самокритично поддакнул он.

— Да, как мы… живые люди, — не стал отрицать Кузьмич. — Пустили по парку несколько девушек из ПДН и ну их «пасти». День «пасут», другой «пасут» — тишина. Неделю «пасут» — опять ничего не происходит. И все — потеряли бдительность! Стали с маршрутов на «секунду» отлучаться, пивком баловаться… Словом, пока однажды оперативники «хлеборезками» своими щелкали, насильник и налетел на «подставу». И не просто налетел, но и изнасиловать успел… Нашли бедную дивчину под кустами со связанными за спиной руками и с кляпом во рту, с задранным на голову платьем и порванными трусами. Слава Всевышнему, хоть жива осталась!

— И чем все закончилось? — поинтересовался он, как не странно, но впервые слыша эту притчу, то ли правду, то ли очередную милицейскую байку.

— А ты как думаешь?

— Оперов уж точно разогнали… — не стал уточнять он, куда разогнали оперов.