Дурман

– Мне не стоило приходить к тебе сейчас. Не стоило вмешиваться в твою жизнь. И девочку твою тоже не стоило трогать. Но… Я иначе не могу, Север, брат, и я не надеюсь на понимание. Я надеюсь на твою логику. Я сразу почуял в ней кровь инкуба, Север. Только не думал, что она будет настолько моей.

Никита открыл глаза и внимательно, не моргая, посмотрел на друга.

Крестовский спокойно встретил его взгляд и, тщательно подбирая слова, заговорил:

– Ты мне рассказывал, что вас было двое. Ты и маленькая сестра. Ей было четыре года, когда вас взяли в плен. И что ее убили в первые же часы.

– Ложь. Иллюзия, чтобы дезориентировать меня, сделать слабым. Боль притупляет инстинкты, выбрасывает в нашу кровь адреналин, делает нас больше зверьми, чем людьми. Элина еще была жива… Ее держали на транквилизаторах более двадцати лет. То есть я, уже находясь на свободе, мог бы спасти ее… прийти за ней… если бы знал, нашел.

– Нэкит…

– Север, твоя Владлена – гибрид. Искусственно созданная девочка. Рожденная от смертных людей, она стала самым успешным экспериментом старой ведьмы. И в ней – кровь моей Элины. Ты понимаешь, о чем я сейчас, Север?

Север понимал. И это еще больше осложняло ситуацию.

Глава 10

Крестовского не было двое суток. За это время Владлена перенервничала и изрядно перепсиховала. Она даже попортила ему мебель, разбила несколько тарелок, хрустальную вазу и зеркало, а также перевернула небольшой столик. Вот за столик ей было стыдно. Она никогда не вела себя столь несдержанно. Но и никогда она не была пленницей. В прямом смысле этого слова.

Крестовский уехал в неизвестном направлении, приставив к ней церберов. Ничего не сказал. Просто вышел за дверь, оставив ее одну, и все.

Сначала Влада ждала его возвращения, ежась и вздрагивая от каждого шороха. Рассказ Севера нагнал на нее страха. Пусть она и не была стопроцентной трусихой, но понимала – выстоять против сильных мира сего в одиночку будет нереально.

В том, что за ней придут, она не сомневалась. Если хотя бы десятая часть услышанного от Севера правда, ей достанется «по самое не балуй».

К вечеру она начала нервничать. Плюс проголодалась. Подошла к двери, дернула – заперто. И что делать дальше?

Через десять минут с едва различимым щелчком дверь открылась. Влада подорвалась с места, рассчитывая увидеть Крестовского, но в номер входили трое мужчин.

Трое!

У девушки оборвалось дыхание. Кто они – враги или люди Крестовского? Она подобралась, насторожилась. Приготовилась, правда, пока не понимая к чему. И с запозданием узнала одного из них. Того самого, что приносил воды ей в лаборатории. Дарий, кажется.

– Севера не будет несколько дней. Нам приказано за тобой присмотреть. Любые пожелания, капризы. Кроме того, как покинуть квартиру. Выходить за пределы пентхауса тебе запрещено.

Запрещено, значит.

Интересно.

– Я хочу есть.

– Пожелания какие-то будут? Ресторан внизу.

– Хочу рыбу и овощей на гриле. А еще вьетнамский суп.

– Доставим.

В таком режиме прошли двое суток. Влада вдоль и поперек измерила квартиру Крестовского и даже немного адаптировалась в ней.

Он появился грязный, потный, обросший и в какой-то непонятной субстанции, похожей на кровь.

Вошел спокойно, как ни в чем не бывало прошел, увидел Владу, сидящую в кресле и читающую книгу, и лениво бросил:

– Тебе идет моя футболка.

Кровь мгновенно прилила к щекам Владлены, больше от негодования, чем от смущения.

– За неимением, как говорится!

Она вздернула кверху подбородок. Устала бояться, устала опускать голову. В одном она теперь не сомневалась – она представляла для Крестовского интерес, и он точно ее не будет терзать, если она покажет характер.

Но вся ее спесь мгновенно слетела, когда альфа направился в ее сторону, на ходу снимая грязную одежду, при этом лениво, растягивая каждую гласную, бросил:

– Помоги мне.

Влада не поняла, что в тот момент произошло с ней. Какая струна ее души или организма в целом сработала или, напротив, сорвалась. Но девушка, путаясь в собственных ногах, соскочила с кресла, едва не упав, споткнулась, устояв в последние секунды.

Ее сущность рванула к мужчине вперед тела. От мысли, что он пострадал и что нуждается именно в ней, все восприятие мира перевернулось. У Влады возникла нестерпимая потребность оказаться рядом с ним. Ее вели инстинкты, разум в том момент замолчал.

– Тихо-тихо, знал бы, что ты так обрадуешься, раньше бы вернулся.

Ироничные слова Крестовского послужили той невидимой стеной, на которую она натолкнулась со всего лету.

До него оставалось меньше метра, когда холодящие душу, насмешливые слова достигли ее слуха и мгновенно пришибли, придавили. Словно груз обрушился на нее с огромной высоты.

Влада остановилась, сжала руки в кулаки, гневно сверкнув глазами.

– Вот как… Знаешь тогда что, Крестовский…