Дурман

Одна только Тошка не могла понять истинной причины неприязни свекрови и Ивана, почему они бросают на нее такие злобные взгляды. Да и работы по дому было по горло, головы некогда поднять, где уж там видеться с людьми да перекинуться словечком. Когда же выпадала свободная минутка, старая тут же находила ей заделье, не сиди, дескать, сложа руки. И гости к ним не захаживали. Может, люди своими делами заняты, а, может, по какой другой причине, но за все это время к ним на порог никто ни ногой. Одна только Кина заглядывала через день, через два. И все время вертелась около Тошки со своими притворно ласковыми разговорами.

— Как ты похудала, дочка, — начала она однажды с преувеличенным сочувствием в голосе. — Что ты все задумываешься, живой о живом должен думать, мертвого не воротишь… Ты еще молодая, у тебя все впереди…

Тронутая ее сочувственным тоном, Тошка все же отрицательно покачала головой.

— Ты мне головой не мотай! — рассердилась Кина. — Чего тебе не хватает? Молодая, собой красивая, еще найдешь свое счастье…

Тошка вздохнула:

— Было у меня уже счастье, тетушка.

— Ну и что? Теперь так и будешь сидеть бобылкой?

— Что же мне делать?

— Да, дочка, и ты права: еще не знаешь, на какого человека нарвешься. Редко кому повезет… Недаром говорится: „Замуж — не напасть; лишь бы замужем не пропасть“. Боже упаси и помилуй… Вот смотрю на сватью Дафину и думаю: дал господь в первый раз, так и должно быть. Уж не так и плохо ей было, да решила во второй раз пытать счастье. Вот и попытала. Да ведь и откуда бабе знать, что ей писано. В людях мужик как мужик, а дома — пес злющий. Ему что говори, что не говори… Изуродовал всю, и теперь и вовсе из хаты выгнал; бедная, без родимого угла осталась…

Кина выкладывала всю эту историю, а сама глаз не спускала с Тошки. Но Тошка совсем замолчала. Сначала она не могла понять куда метит тетка, и ответила просто, как родной матери. Но потом догадалась, в чем дело, и внутренне содрогнулась: „Так быстро? — с грустью подумала Тошка, — и к чему завела она этот разговор?.. Может, пришла сватать за какого-нибудь своего родственника?.. Неужели кроют какие-то планы?.. Но и матушка тоже здесь замешана, без ее ведома тетя не станет вести такие разговоры…“ И невольно отмахнулась от этих мыслей, словно от осиного роя: „Нет, нет! Еще и полгода не прошло после его смерти!“

И только на следующий день Тошка разгадала смысл теткиных расспросов.

„Если бы она имела в виду кого-нибудь из своих, — размышляла Тошка, — то продолжала бы убеждать и настаивать, советовать мне во второй раз выйти замуж, иметь свой новый дом… Но как только я отказалась, она тут же согласилась со мной… Значит, это все свекровь подстроила… Нет, они не о замужестве моем думали, а выпытать хотели, не задумала ли я чего-нибудь такого…“ Тошка вдруг словно прозрела. Многие вещи ей стали ясны. Свекровь боится, как бы она не присмотрела себе нового мужа и надругалась над памятью о Минчо… Господи, зачем все это ей нужно!? Словно какая-то грубая рука сжала ее сердце, и слезы хлынули из глаз… Как могут они думать об этом, ведь она вчера только, как говорится, похоронила мужа, еще могила травой не заросла…

Об имуществе, о земле Тошка не думала. Все это теперь принадлежало Пете, и она была уверена, что ни бабка, ни дядя не намерены лишить его этого права. Мысль о своей доле имущества ей не приходила в голову. Все, что было, должно остаться Пете. Для него она готова снять с себя последнюю сорочку, душу свою заложить… Она даст его в учение. Сама будет работать от зари до зари и на своем поле, и в поденщицы пойдет, от куска своего отрывать будет, а сына выучит. Это была самая сокровенная мечта Минчо. Чтоб сын у него был ученый. Чтоб все ставили его в пример и ловили каждое его слово. Так хотел Минчо. Это было и ее желание. Только бы дожить до этого, а потом можно спокойно умереть…

Тошка толком не знала, чему будет учиться Пете. Об этом думал Минчо. Главное, что ученый. В своих мечтах она видела его высоким, стройным, красивым мужчиной, с небольшими усами, подстриженными по-городскому, в красивом городском костюме и начищенных штиблетах. Он будет читать толстые книги и говорить на разных языках…

Когда Минчо был жив, Тошка не сомневалась, что в один прекрасный день это будет. Она и теперь верила, что достанет денег на его учение, верила, что учение пойдет Пете в прок. Единственное, что ее тревожило, — это страх, как бы с ним чего не случилось. Неровен час — разболеется, или еще что…