Дурман

Он выглядел расстроенным и потерянным, вглядывался в её лицо, видимо, ещё надеялся поймать её взгляд и хоть что-то понять, но Ира упрямо смотрела в сторону или себе под ноги. От всего этого Миша в раздражении выдохнул и недовольно прищурился, но что сказать, не нашёл. Или не захотел, а может, не решился. От его прищура, как показалось Ире проницательного, на душе стало муторно, и она поспешила открыть дверь такси. Села и на пару секунд прижала ладони к лицу. Автомобиль тронулся с места, а она всё сидела так, понимая, что это безусловно слабость и трусость, но на мужа больше не посмотрела.

Плохое расставание. Неприятное, трусливое.

Но хорошо, что всё уже позади. Спустя пять часов после расставания, она в Москве.

— Дамочка, помочь с чемоданом?

— Такси! Девушка, такси! Недорого!

Кто-то даже на ломанном английском с ней заговорить попытался, но Ира прошла мимо настырных водил и грузчиков с тележками, поудобнее перехватила кожаный саквояжик симпатичного розового оттенка, локтём прижала сумку с документами и деньгами, и решительным, но отнюдь не быстрым шагом из-за обилия поклажи, направилась к выходу из аэропорта. На стоянке выбрала самого неприметного внешне водителя, мужчину лет шестидесяти, с внушительным животиком и в старомодной кепке, и подошла к его машине.

— До Кантемировской сколько? Плачу полторы, если поможете с чемоданом.

Через минуту уже сидела на заднем сидении неприметного «вольво», в прохладе кондиционера, и переводила дух. Расстегнула верхнюю пуговицу на блузке от Диора, и пока водителя в салоне не было, подула на разгорячённую кожу, оттянув край блузки на груди. В Москве было куда жарче, чем в Лондоне.

— Отдыхать ездили? — спросил её таксист, с пыхтением усаживаясь на водительское место. И тут же заверил: — Не волнуйтесь, чемоданчик не запачкается, я его на газетки положил.

Ира устало кивнула.

— Спасибо.

— Так куда, говорите, на Кантемировскую?

Ира снова кивнула, а потом отвернулась к окну, очень надеясь, что мужчина от неё с разговорами отстанет. Ей ещё надо подумать, что она родителям скажет при встрече. За четыре часа в воздухе так и не пришла к определённому выводу. Сваливать на них неприятные новости прямо с порога, не казалось ей правильным. Мама не на шутку расстроится, а папа начнёт выпытывать подробности, будет уверен, что зять чем-то его дочь обидел. А как она объяснит, что всё совсем наоборот?

Таксист оказался человеком порядочным и с чемоданом помог. Из багажника вытащил, даже на крыльцо подъезда поднял, а вот дальше Ире с ним самой пришлось тягаться. И через порожки перетаскивать, и по ступенькам его наверх тянуть. И даже ни разу его не пнула, помня, сколько чемодан от Луи Вуитона стоит и как выглядит. На светлом материале каждое пятнышко отпечатывалось. Поднявшись на четвёртый этаж пятиэтажки, лифт в которых даже предусмотрен не был, всерьёз запыхалась и раскраснелась, а в уме кажется перебрала каждое платье, что пришлось наверх поднимать, каждое любимое и сердцу дорогое, так что злиться не из-за чего, своя ноша, как говорится, не тянет. А оказавшись у двери родительской квартиры, выяснилось, что дома-то никого и нет. На дверь без сил навалилась, со стоном выдохнула и даже кулаком не сильно по тёмному дереву стукнула. Ну как так?

— Ира, ты что ли? — Соседка из своей квартиры выглянула, видимо, услышав подозрительный шум, её увидела и через мгновение удивленно округлила глаза. — Ой, как родители обрадуются!

— Да уж. — Ира заставила себя к Анне Фёдоровне повернуться, улыбнулась. — Приехала, а дома и нет никого.

— Так папа твой на дежурство утром ушёл, я видела, а мама в магазин, наверное.

— Да? Хорошо, буду ждать. Спасибо за информацию, Анна Фёдоровна.

— Так ты, может, ко мне? Чайку попьём, ты мне про Англию расскажешь.

Это было вежливое, по-соседски доброе предложение, вот только соседку, с которой прожила много лет дверь в дверь, Ира особо доброй не считала. Любопытная особа и сплетница, и разговаривать с ней следующий час, а то и больше, желания не было. Поэтому вежливо отказалась, а когда Анна Фёдоровна дверь своей квартиры, наконец, закрыла, Ира со вздохом села на свой чемодан. Вытянула ноги, упёрлась локтями в колени и вздохнула. Хотелось домой… То ли в Лондон, то ли в квартиру, что за стенкой — не знала, и слово «дом» скорее ассоциировалась с чувством покоя. Но придёт ли он, когда она порог родительского дома переступит?