Думер

Воронки больше не было, и монстры с сопровождающими их хлопками появлялись то тут, то там. Кругом застреляло оружие, отбивались и медведевские, и тамбовские. Кто-то, конечно, пытался просто уехать, но не тут-то было. Включили сирены оцепившие перекрёсток милицейские, застреляли автоматы и винтовки из окон прилегающих зданий — там, походе, действительно готовились засады на случай перестрелки. Между делом медведевские начали стрелять и в нас, и в тамбовских, и потому пришлось отступать ещё сильнее за машины. Условно говоря, если медведевские занимали улицу Разъезжую, то я и Мироновы отступали по Рубинштейна, а тамбовские — по улице Ломоносова. Началась лютая неразбериха, и мне пришлось неоднократно активировать «нечто», дабы вовремя отталкивать от себя внезапно появляющихся монстров.

Существа были странными. С одной стороны, они вполне вписывались в сеттинг какой-нибудь мистической или фэнтезийной игры — клыкастые, шипастые, со щупальцами и длинными языками, с длинными изогнутыми лапами. С другой… их всех объединяло что-то ноющее. Казалось, что монстры были уже ранеными или умирающими. Это был их последний яростный прыжок. Причем яростный — это прям точно. Монстры верещали, пускали тошнотворную слюну, метали машины, столбы, пытались запрыгивать в окна первых этажей, но магические защиты делали своё дело, и монстры лишь наталкивались на невидимые барьеры.

Тамбовский барон не бежал с поля боя. Он хоть и опирался на трость, но то и дело активировал дар, причем испускал его из своей рыцарской перчатки. Не знаю о его акрах и возможностях, но в бою Тамбовский был не шибко разборчив: без тени сомнения испускал поток пламени, который не только сжигал монстров, но и опалял стены зданий, задевал машины.

Мироновские одарённые поднимали существ в воздух и замораживали их своим фирменным желтым льдом. Некоторые, напротив, метали в монстров ледяные остроконечные сосульки, и те пронзали их насквозь. У княгини Мироной закончилась патронная лента, и она, отбросив миниган, тоже взялась за магию.

Для себя я успел отметить несколько вариаций монстров. Щупальце-собаки и щупальце-волки — самые простые твари. Они скулят и воют даже в прыжке, но отбросить их с помощью дара не составит труда.

А вот существа крупнее появлялись реже, но то и дело удивляли безумством форм. Вот на нас приземляется некое подобие гигантской божьей коровки, у которой вместо лапок — клешни. Князь Миронов задерживает её в воздухе, после чего опутывает магическими нитями её клешни, отрывает их, и отшвыривает тушу в центр перекрёстка. Вот на нас бежит существо с ногами и головой верблюда, вместо горбов у которого… Как будто на верблюде сидели два человека, и их облили мазутом или смолой. И вот эта общая черная масса с четырьмя руками и двумя полностью гладкими головами и туловищами скачет к нам. Бред, не иначе! Но бред опасный, быстро передвигающийся и смертоносный.

Больше всего доставалось бандитам, у которых не было дара, и никто не торопился их защищать — убежать или уехать могли далеко не все. Монстры действительно жаждали убивать. Не спастись, не убежать, а именно убивать, рвать на части, топтать.

Когда казалось, что появление монстров сходит на нет, со стороны медведевских в нашу сторону полетели… да-а-а, уже знакомые мне снаряды из подствольных гранатометов. Мироновы выставили полупрозрачный щит, что спасло нас, но не спасло развороченный асфальт и некоторые машины. Затем медведевские, уже не стесняясь, открыли огонь из всех орудий — в смысле, по всем нам открыли, и по тамбовским. Стреляли даже с некоторых крыш, но там стрельба прекратилась быстро. Возникло ощущение, что кто-то их быстро остановил или уничтожил. Основной же состав Медведевских экстренно садился по машинам, и трогался. Некоторые при этом стреляли из окон.

— Уроды, — выругался князь Миронов, сдерживая натиск новых монстров. — Выставят теперь, что Прорыв доблестно защищали.

Но если бы на этом было всё… По углам перекрёстка, среди куч трупов, мусора и остовов разорванных машин оставались выжившие рабы. Даже Мироновы «отложили» к себе несколько связанных. И когда машины медведевских начали трогаться, тела рабов поплелись за ними, набирая ход. Словно были привязаны невидимыми нитями.

Это меня взбесило окончательно. Я всё понимал: Медведевы не могут оставить живых свидетелей, но и не будут тратить время на то, чтобы демонстративно перестрелять каждого выстрелом в голову. А вот размазать их по асфальту с помощью дара — не подкопаешься. Ну, понимаете ли, во время Прорыва ударной волной растащило…

Мне не потребовалось и двух секунд, чтобы вдохнуть высыпанную на ладонь соль. В глазах замаячила синева, сердце стало биться сильнее. Я рванул.

Побежал прямо через центр перекрёстка, невзирая на монстров. Тех, что были у меня на пути, отталкивал даром, ну а те, что могли быть за моей спиной… Если честно, просто о них не думал.