Дубинушка

Денис отвечал односложно: дескать, не моего это ума дело. А сам в тайных мыслях рад был смятению банкира. Денежки-то у него ворованные. Вроде бы и грешно было пожалеть такого. Впрочем, слова находил успокоительные, беседовал в дружеском тоне. А когда расставались, пообещал выследить злоумышленника.

К дяде пришёл вечером. Как всегда, ему отвели угловую комнату, и он, отказавшись от ужина, пошёл отдыхать. Выбрал удобное место у окна, подвинул кресло и стал наблюдать.

Люди у столба рассеялись, площадь опустела. Одно за другим потухли и окна банка. Один только золочёный крест на церковной колокольне отражал кровавый отблеск догорающих облаков на западе.

Денис хотел спать, но твёрдо решил пересилить дремоту и всю ночь добросовестно наблюдать не только за столбом, на котором вот уже несколько дней с таинственным упорством появляется всё новая и новая листовка с изображением физиономии банкира и коротким оскорбляющим словом «Паук». В банке погасло последнее окно, и только перед главным входом слабо мерцал неяркий фонарь. Гасли окна и в домах. Мягко светилась травка за оградой церкви, где-то под навесом у главного входа горела лампочка. Было тихо и пусто; не было никакого движения, никаких признаков жизни.

Денис был уверен, что никакого Божьего промысла в появлении листовок не было, и нет тут ничего мистического, виртуального, — тут, конечно же, орудовал человек, и, наверное, молодой, из тех убежденных противников режима, которые теперь появляются во множестве и дают о себе знать то в одном городе, то в другом. Денис слышал, что в Москве арестован лидер национальных большевиков Эдуард Лимонов. Его ребята подняли советский флаг на крыше дома в Риге, забросали помидорами лидера коммунистов Зюганова. Странные это ребята, и не очень понятно, чего они хотят. Власть им не нравится, Зюганов, лидер оппозиции, тоже не подходит; очевидно, за его марксистский интернационализм, или таким образом выражают своё несогласие с кабинетными формами борьбы, за которые ратует Зюганов?

Думает обо всём этом Денис и ловит себя на мысли, что сам-то он ни в какой борьбе не участвует. «Крутит хвосты» кроликам, как говорит Мария, и доволен. Правда, вот теперь он даёт работу многим станичникам, поставляет мясо и шкурки на рынок; тоже ведь работа, и ещё неизвестно, кто приносит людям больше пользы, он или этот вот… что расклеивает листовки?

Думы, думы… А время течет медленно. Пошел второй час ночи, глаза слипаются, сон валит его с ног, но Денис упорно смотрит на столб, оглядывает всю территорию вокруг — нет, ничего он не видит, никакого движения, никаких признаков чьих-либо действий.

И Денис начинает терять веру в какого-то листовочника, в голову лезут догадки: а уж и в самом деле, может быть, какая-то сила? Ну, не сверхъестественная, не посланная Богом, а какая-то другая, происхождения которой он пока не знает. А вот узнает, и тогда станет ясно, тогда он посмеётся над страхами счастливчика Романа, которому неизвестно откуда свалился целый банк денег, и он стал их полновластным хозяином.

Вспомнил, как вытащил банкир из сейфа пачки новеньких купюр, как небрежно их отсчитывал. И сунул в сумку, подал Денису. Никаких договоров, бумаг… А зачем они ему? С меня-то он, конечно, расписку возьмёт, а других бумаг выписывать незачем. Он — хозяин! Хочет — дал, а не хочет — иди с Богом. Интересно, а если я выслежу листовочника… Да нет, я, конечно же, его не выдам. Буду знать сам, а Роману скажу: никого не видел, ничего не узнал.

К утру становилось темнее. Погасли огни у входа в банк и за оградой церкви. И только крест над колокольней, словно живое существо, светился и в кромешной темноте, и, чудилось, не стоял на месте, а летел куда-то; тихо, медленно, но летел, и будто даже кружился. и то опустится, а то вознесется снова.

Сон обнимал Дениса всё туже, он клевал носом, поднимался со стула, вновь опускался. Смотрел, смотрел… И — о, чудо!.. В небе над церковью появилось слабое свечение; оно мерцало, гасло и появлялось вновь. Сон отлетел от Дениса, он устремил свой взгляд на верхушку креста, и там, над колокольней, чуть выше кончика креста, запечатлелся силуэт живого существа — с крыльями, с головой и будто бы даже с глазами. Они сверкали, словно звездочки, и то угасали, то загорались вновь. Существо слетело с креста, подлетело к столбу. И Денис явственно увидел белый лист бумаги. И существо взмахнуло крыльями, взвилось ввысь и — пропало.

Сна как не бывало! Денис в крайнем возбуждении ходил по комнате, мял голову, потирал руки. Он видел, он теперь знает: это, действительно, Божественный промысел, что-то таинственное, непонятное, непостижимое. Завтра он скажет об этом Роману. Пусть знает: люди не одиноки, им помогает Бог, он не оставляет в беде русских людей. Бог любит русских!.. Недаром же Россию издревле называют святой Русью. Наша страна, наша земля Святая. Бог попустил её беды, наслал на неё бесов в образе таких, как Роман Дергачевский, но Бог же нам и поможет одолеть их.