Друзья поневоле…

— Нет, — покачал головой он, на миг мне показалось, что в его глазах скользнула грусть. — Она сама.

— Что? — я невидяще уставилась перед собой. — Сама? Но почему?

— Я ее нашел, а она подумала, что обязательно ее убью, и выпила яд.

— А ты не собирался ее убивать?! — яростно воскликнула я, мой голос был полон злости и ненависти: — Да ты меня пытал чуть ли не до смерти! Чтобы узнать куда делась мама! А все почему?? Потому что она предупредила одну из твоих жертв? Да?! Спасла жизнь невинного человека?!

Отец грубо схватил меня за плечо и с размаху ударил по щеке. Я испуганно дернулась и прижала ладонь к носу.

— Не смей так разговаривать с отцом, — прошипел он. — Твоя мать — дура. Сбежав, она подставила меня под удар, да и не только меня. Пришлось выкручиваться и лгать, что я не знаю, кто предал наш Орден…

Он резко осекся и впился в меня немигающим взором. Мне стало не по себе, когда я увидела знакомый холод и жестокость. Мне стало трудно дышать от страха.

— Я… я никому не скажу, — осипшим голосом пообещала я, стараясь остановить кровь.

— А я знаю, — нехорошо так усмехнулся отец.

Я часто-часто задышала, стараясь не поддаться панике.

— Да успокойся, — из его глаз ушел холод, и он притянул меня к себе, взмахом руки заставив кровь остановиться.

Я облегченно вздохнула. У него часто случались резкие перепады настроения. Я заметила, что если ни в чем не перечить отцу, то он может быть… хорошим. Я испытывала к нему непонятные чувства. Я помнила всю ту боль, что он мне причинил. Но в тоже время помнила, как он меня утешал, когда моя собака умерла. Мне было шестнадцать лет, а я сидела как маленькая у него на коленях и ревела в рубашку. Если подумать, он никогда не применял ко мне силу просто так. Только тогда, когда я переходила грань. Я любила его и боялась. Глаза внезапно наполнились слезами.

— Пап, а мама… это правда? — прошептала я.

— Да, — сухо ответил он.

В груди разлилась непонятная горечь. Полгода я не получала от матери писем и весточек. Помню, первые месяцы я безумно беспокоилась о ней, плакала по ночам, а потом… Боль стала не такой острой, притупилась, а вот теперь…

Я всхлипнула.

— Ну-ну, — отец погладил меня по голове, и на этот раз я не отстранилась.

* * *

— Лиз!!! — заорала Стефа и кинулась ко мне. — Ты где была?! Мы тебя два часа искали по всей площади!!

Подруга осеклась, увидев мое заплаканное лицо с запекшейся на губах и подбородке кровью, а потом как-то неуверенно сказала:

— Лиз…

— Все в порядке, — через силу улыбнулась я. — О, черт…

На крыльцо уже выскочил Шейрон и с мрачной физиономией направлялся к нам.

— Ты же мне расскажешь? — неуверенно спросила Стефа.

Я с тоской на нее поглядела и молча кивнула.

— Где ты была?! — рявкнул Шейрон и грубо схватил меня за плечи.

Это было так похоже на то, когда отец меня ударил… Поэтому я в ужасе отшатнулась, а руки машинально прикрыли лицо.

— Эльза… — его руки мгновенно ослабли и он удивленно на меня поглядел: — Что такое?

Потом его взгляд наткнулся на наливающиеся синяки на запястьях, потом медленно посмотрел на мое лицо, где так же виднелся синяк. Его брови сурово сдвинулись, а в глазах полыхнула ярость.

— Кто это сделал? — в его тоне было столько холода, что я невольно поежилась и неожиданно поняла, что когда Шейрон злиться, то становиться удивительно похожим на моего отца.

Из дома вышла Лара и поспешила к нам.

— Я же говорила, что с ней ничего не… — она осеклась, глянув на меня.

Шейрон мягко взял меня за подбородок и заглянул в глаза:

— Кто это сделал? Они не… — его голос дрогнул.

— Нет, — я отпихнула его, взяла Стефу за руку и потянула к дому.

— Почему ты плакала? — спросила она, когда я закрыла дверь в комнату.

— Моя мать… умерла, — тихо сказала я, сил на то чтобы вновь плакать уже не было.

Подруга замерла, не зная что сказать.

— А кто тебе ска…

— Мой отец, — коротко сказала я.

— А… синяки и… нос? — неловко спросила она.

— Я не хочу об это говорить, — твердо сказала я и направилась в ванну.

Лучший выход из такого тоскливого состояния, это хорошая встряска. А боль… боль притупиться. Всегда притуплялась.

«А если нет?» — спросил внутренний голос.

«Тогда почему же я простила отца?..»

* * *

За завтраком Шейрон был каким-то мрачным и угрюмым. Я незаметно махнула рукой, и его любимый чай превратился в лед. Но гневного вскрика не последовало, хотя я очень на это надеялась. Он лишь провел ладонью над чашкой, и жидкость вновь стала горячей.

— Хм, — я надулась.

— Кстати, — радостно сказал мистер Эл. — Вот твой выигрыш.

Он передал мне мешочек с золотыми монетами.

— Ой, а кто вчера победил? — спохватилась я. Вчера было как-то не до этого.

Стефа буквально вздулась от гордости и сказала:

— А ты догадайся!

Я не удержалась, вскочила и хлопнула оружейника по плечу.

— Поздравляю, — искренне сказала я.

— Ты бы видела как папа… — начала трещать Стефа, а я уселась на свое место.

Вновь наткнулась взглядом на Шейрона и недоуменно вздохнула. Что это с ним? Потом перевела взгляд на такую же хмурую Лару и моментально все поняла. Поссорились!

— Я должен тебе кое-что отдать, — хитро посмотрел на меня оружейник.