Друзья и соседи

Назавтра вызывает меня Павел Васильевич и говорит: «Товарищ Чичкин, если бы оса была мыслящим существом и вы могли бы оказать на неё влияние, я бы подумал, что вы в присутствии всего коллектива решили надо мной посмеяться. И ведь верно смешно. Выглядел я вчера как Карабас-Барабас. Надеюсь, это чистая случайность, что на вашем садовом участке произошла такая, можно сказать, бытовая трагедия. У меня к вам никаких претензий нет, а смех, говорят, лечит. Если я действительно иногда проявлял себя как бюрократ, будем считать, что это происшествие меня исцелило».

Я говорю: «Очень рад, что вы правильно поняли поведение ос на моём участке».

Разговор этот был у нас во вторник, а в среду утром меня самого укусили три осы. Не две, а три. И что интересно — я от них совершенно не отмахивался. Какие у них были соображения именно меня кусать, пока сказать не могу, не знаю.

Моё появление на работе вызвало полный фестиваль.

Такой живописный был у меня облик.

А когда меня увидел управляющий, он засмеялся и сказал: «Немного они опоздали, но ничего, лучше поздно, чем никогда!..»

Я что хочу сказать.

Осы насекомые в основном бесполезные, но отдельными укусами они себя, я считаю, частично реабилитировали.

Одно надо помнить — никогда не следует от них отмахиваться.

И от критики тоже.

Только хуже будет.

Кавказский пленник

Сергей Сергеевич Тюриков лежал на пляже и, щурясь от яркого солнца, разглядывал картинку на папиросной коробке. На фоне Кавказских гор чернел силуэт всадника. «До чего же похоже нарисовано», — подумал Сергей Сергеевич и лениво поднял глаза. Вдали виднелись горы, зелёные у подножья, повыше коричневые, а ещё выше сизо-голубые. Для полного сходства не хватало слова «Казбек» и всадника. Впрочем, если разобраться, слово, пожалуй, было ни к чему. И без того всё ясно. Что же касается всадника, то он мог появиться в любую минуту. На то он и всадник.

Сергей Сергеевич закурил, поправил на голове чалму, скрученную из полотенца, и задумался.

Люди, окружавшие его сейчас — девушки в купальных костюмах, и загорелые парни в трусах, и этот вот пышноусый дядя в полосатой пижаме, — все они, вероятно, принимали Сергея Сергеевича за курортника. Но это было не так. Он прибыл на побережье по служебным делам.

Управляющий трестом товарищ Рыбаков, подписывая ему командировочное удостоверение, сказал:

— Настоятельно прошу, не задерживайтесь. Закончите дела — и обратно. Я понимаю, конечно, море, горы и прочие соблазны…

Сергей Сергеевич с достоинством ответил:

— Александр Михайлович! Вы меня знаете не первый день. Вопросы материально-технического снабжения волнуют меня значительно больше, чем любое море.

… Уже на пятый день пребывания под южным небом, на берегу Чёрного моря Тюриков понял, что торопиться с возвращением не имеет смысла. Все дела, честно говоря, можно было закончить в два-три дня, но нужный человек уехал на неделю в Новороссийск. Правда, с ним можно было связаться по телефону, но это действие роковым образом сократило бы его — Сергея Сергеевича — пребывание под сенью благословенной кавказской природы.

Первые дни Тюриков был одинок. Он пил кисленькое винцо, принимал солнечные ванны и по вечерам не громко декламировал произведение Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Всё это, вместе взятое, успешно помогало не думать о делах.

Как-то в одну из ночей ему совершенно некстати приснился управляющий трестом. В купальном костюме, с портфелем под мышкой, управляющий, как Афродита, возник из морской пены и, подмигнув, крикнул: «Серёжа! Сейчас же домой!»

Сергей Сергеевич проснулся, настойчиво пытаясь вспомнить, где он слышал эту фразу. Наконец вспомнил. Детство. Школьные годы. Серёжа Тюриков гоняет во дворе мяч, а уроки ещё не сделаны. И тогда из открытого окна раздаётся строгий голос отца: «Серёжа! Сейчас же домой!»

Мимолётное видение в лице управляющего трестом несколько омрачило доселе безмятежное настроение Сергея Сергеевича.

На следующий день ему удалось завязать приятное знакомство.

Неподалёку от моря стоял огромный санаторий угольщиков. Горные техники, молодые и маститые шахтёры шумной компанией приходили на пляж. Они пели песни, устраивали проплывы на дальность, играли в домино и вообще веселились вовсю.

Следует отметить, что Сергея Сергеевича неизменно удивляло то обстоятельство, что эти люди даже на отдыхе не забывали о своих делах. Время от времени они затевали жаркие споры и в воздухе висели слова: «на-гора», «комбайн», «лава» и «дóбыча». Не «добыча», а именно «дóбыча» — так они говорили.

Это были славные, общительные люди. Знакомство началось с того, что один из них, невысокого роста человек, обратился к Сергею Сергеевичу:

— Вливайтесь в наш коллектив, дорогой товарищ!

С этого дня Сергею Сергеевичу о делах было некогда и подумать. Прогулки, заплывы, катанье на катере, походы в кино — всё это щедро заполняло время от рассвета дотемна.

В воскресенье Тюриков со всей компанией отправился на базар. Прошёл слух о том, что колхозники привезли прекрасное молодое вино. При проверке слух подтвердился.