Друзья и соседи

— А я не знаю, — ответила Зоя.

— Он тебе губную гармошку привезёт, — заявил Светик, пятилетний сын инженера Макарова, немыслимый фантазёр и задира. У Светика папа на фронте не был, и он выдумал какого-то дядю Васю, который провоевал всю войну «в столице Вены Австрии».

— А почему губную гармошку? — спросила Зоя.

— А чего ж он тебе привезёт? Вот мой дядя Вася мне письмо написал, что он мне знаешь чего привезёт?..

— Чего?

— Знаешь чего?.. — Светик лихорадочно придумывал для себя подарок. — Он мне, знаешь, он мне привезёт…

— Ну и пожалуйста, — перебила Зоя.

— А твой папа — офицер? — спросила Наташа Белкина.

— Ага. Он майор.

— А мой папа — капитан. Нам Зинаида Павловна сказала, что мы все должны гордиться нашим папой, потому что он воин.

— А ты уже гордилась?

— Ага.

— Когда мой папа приедет, приходи ко мне гордиться. Ладно?

— Ладно. Мы сперва у тебя погордимся, а потом к нам пойдём.

— А мой дядя Вася, — начал Светик, — знаешь кто? Он генерал старший лейтенант. Вот он кто!

— Ты только давай не болтай, — усмехнулся Алёшка, — таких не бывает.

— У тебя не бывает, а у дяди Васи бывает.

— Ну ладно. Довольно глупости говорить, — сказал Алёшка. — Зоя, вот когда папа приедет, ты чего ему скажешь?

— Я скажу: здравствуй, папа!

— А ещё чего?

— А больше я не знаю.

— Ну вот, давай, я как будто твой папа. Как будто я приехал. А ты меня встречай и говори. Ладно?

Алёшка куда-то ушёл и вскоре вернулся с деревянным автоматом на плече.

— Здравствуй, дочка Зоя! — сказал он басом.

— Здравствуй, папа. С приездом!

— Спасибо.

— На здоровье.

— Ну, как ты здесь в тылу жила?

— А я не в тылу, я дома жила.

— Это хорошо, — сказал Алёшка, сворачивая козью ножку и начиняя её песком, — Ну а вообще как живёшь?

— Хорошо. Я маме помогаю, Алёшка. Я сама сплю.

— Он не Алёшка. Он теперь твой папа, — напомнил Светик.

— Светик, не мешай, — сказала Наташа Белкина.

— А как ты, папа, живёшь? — спросила Зоя.

— Ничего. Хорошо. Разбил всех захватчиков и вернулся…

— С приездом, папа!

— Это ты уже один раз говорила.

— Ты у него спроси, Зойка, как он воевал, — не без ехидства предложил Светик.

— Папа, ты как воевал?

— Неплохо воевал. На «отлично», — Алёшка затянулся из козьей ножки. — Я за вас там дрался, малыши.

— А вчера ты за кого дрался, когда тебе от мамы попало? — спросил Светик.

— Светик, не мешай.

— Ещё слово скажешь, — кивнул Алёшка, — и я тебе…

— Ладно, я не буду, папа! — испуганно прошептал Светик.

— Воевали мы неплохо, — продолжал Алёшка, — Как-то лёг на курс. Утром встаю, вижу: три «мессера». Ну, я — раз! И всех сбил.

— С ног? — спросил Светик.

— Скажи, скажи ещё слово!

— Папа! — Зоя поправила пальтишко, — Мама сказала, что ты можешь приехать с минуты на минуту. Почему ты только на минуту можешь приехать? Тебе обратно надо на войну, да?

— Нет, дочка Зоя, — солидно разъяснил Алёшка, — вся война кончилась. У нас теперь победа и мир. А сейчас бы неплохо по такому случаю хлопнуть по маленькой…

— Иди, сказала Светику Наташа Белкина, — он по тебе сейчас хлопнет. Ты у нас самый маленький.

Светик на всякий случай отступил на несколько шагов и тут же вернулся:

— Зойка?.. Твоя мама идёт, а с ней ещё кто-то… Это, наверное, папа.

Зоя увидела маму. Она улыбалась. А рядом с мамой стоял незнакомый человек в военной форме.

— Зойка, — прошептал Алёшка, — это твой папа. Беги. Говори ему слова, которые мне говорила!

Зоя побежала навстречу папе. Он обнял её, поцеловал и подкинул в воздух. Зоя на мгновенье увидела двор, клумбу, Алёшку, Светика и совсем близко глаза отца.

— Здравствуй, папа! — сказала Зоя и замолчала. Она вдруг забыла все слова.

Приехал папа, а это была большая, самая главная радость.

Великий жилец

Герой Советского Союза гвардии старшина Алексей Алексеевич Прохоров возвратился в Москву в воскресенье. Поезд подошёл к перрону, и стук колёс сменился маршевым громом оркестра, шумом голосов, криками «ура!».

Прохоров шагал по перрону с букетом цветов. Отвечая на приветствия и пожимая руки незнакомым людям, он разыскивал в толпе жену. Вера Гавриловна и Сашка должны были приехать на вокзал, но их почему-то не было. «Значит, не получили телеграмму», — подумав Прохоров. Впрочем, это даже хорошо. Сейчас он явится домой, постучит в дверь, услышит знакомый голос: «Кто там?» — и ответит: «Это я, Верочка».

Прохоров пошёл пешком и через полчаса увидел знакомый дом. С трудом сдерживая волнение, он поправил гимнастёрку, проверил, хорошо ли сидит пилотка, и, убедившись, что всё в полном ажуре, направился к воротам.

Здесь следует сказать, что, если бы Прохоров был более внимательным, он непременно заметил бы, что у ворот его дома стояли на стрёме ребятишки, которые сразу исчезли, как только фигура гвардии старшины появилась на горизонте.

Ребятишки влетели во двор.

— Идёт!..

Управдом Кузьма Егорыч откашлялся и сказал:

— Спокойно.