Дружество Кольца

С тех пор, как «Властелин Колец» был опубликован, его прочло множество людей, и у каждого сложилось собственное мнение о побудительных мотивах автора и «морали» этой книги. Позволю себе высказать на сей счет свою точку зрения. Первым побудительным мотивом было желание автора испытать себя: а получится ли написать такую книгу, которая захватывала бы читателей, веселила бы их, восхищала, заставляла сопереживать и страдать? Ориентиром мне служили только мои личные ощущения — и вполне естественно, что для других они ориентиром не являются. Многие из тех, кто прочел «Властелина Колец» (или, по меньшей мере, рецензировал его), нашли эту книгу скучной, нелепой и не заслуживающей доброго слова; что ж, у меня нет причин обижаться, ибо мне самому книги моих критиков, равно как и те литературные направления, которым они, по всей видимости, отдают предпочтение, кажутся столь же скучными, нелепыми и напыщенными. Гораздо важнее мнение тех, кому «Властелин Колец» понравился — но не настолько, чтобы недостатки текста остались незамеченными. Хотя читатели в письмах противоречат друг другу: то, что не нравится одному, второму доставляет истинное наслаждение… Самый же придирчивый читатель — это автор, и он, уж поверьте, видит в книге многочисленные упущения и дефекты; но ему, по счастью, не нужно ни рецензировать эту книгу, ни писать ее заново, а потому он хранит молчание. Единственное, о чем он говорит вслух, присоединяя свой голос к читательским голосам, — так это о том, что книга слишком коротка.

Что же касается «морали» или «скрытого смысла», в намерения автора не входило вкладывать в текст что-либо подобное. «Властелин Колец» — не аллегория и не историческая хроника. По мере развития сюжета повествование пускало корни (в прошлое) и ветвилось самым причудливым, самым неожиданным образом, но смысл был заложен изначально — образом Единого Кольца и той историей, которая была изложена в «Хоббите». Важнейшую из глав, «Тень прошлого», я написал в самом начале, задолго до того, как наступил 1939 год и стало ясно — нам грозит страшная, неотвратимая беда; события в окружающем нас мире никоим образом не повлияли на сюжет «Властелина Колец»: замысел книги возник, еще когда о войне никто не думал. Если бы, паче чаяния, войны не было, сюжет трилогии в основном остался бы точно таким же, каков он есть.

Война, о которой повествуется во «Властелине Колец», ничуть не похожа на войну настоящую — ни «сценарием», ни финалом. Когда бы дело обстояло иначе, когда бы автор следовал «реальной истории», Кольцо наверняка бы использовали против Саурона; его самого не уничтожили бы, но поработили, а Барад-Дур не разрушили бы, но захватили и перестроили. Саруман, не сумев завладеть Единым Кольцом, проник бы в Мордор и там, восполнив пробелы в своих магических познаниях, сотворил бы собственное Кольцо, опираясь на могущество которого, бросил бы вызов победителю Саурона. Хоббитов все бы презирали и ненавидели: в этом Средиземье для них, даже как для рабов, места бы не нашлось, и они вскоре исчезли бы без следа.

Прочие вероятные изменения сюжета оставляю на усмотрение тех, кто ищет во всем аллегорию или историческую правду; пускай перекраивают текст по собственному разумению. Сам я на дух не переношу аллегорий во всех их проявлениях — с той поры, как повзрослел и набрался житейского опыта в мере достаточной, чтобы распознать аллегорию под любой маской. Я предпочитаю историю, реальную или вымышленную, которую читатели «приспосабливают под себя» в соответствии с личными пристрастиями и ощущениями. Судя по всему, многие путают эту «приспособленность» текста с аллегоричностью; на мой взгляд, различие между ними — кардинальное: первая подразумевает полную свободу читателя, тогда как вторая выражает деспотическую волю автора.