Друиды

Троих убитых уложили головами на восток. То, что я собирался сделать для Тарвоса, надлежало сделать и для остальных. Воины исполнили все, как я сказал, и отступили в ожидании.

Даже Лакуту наконец замолчала; возможно, услышала деревья. Теперь она не сводила с меня огромных темных глаз. В них легко читалась отчаянная мольба, почти такая же, как там, на помосте в Провинции во время аукциона.

Как бы я хотел избавиться от смертельной усталости! На реке я выложился до предела и даже сверх того. Но некому и нечего было объяснять. Я отбросил все лишнее и сосредоточился на том, чтобы просчитать каждый свой следующий шаг. Я расставил камни так, как складывался рисунок звезд на зимнем небе. Из источника в Роще Брига принесла воды. Затем я зажег небольшой костер, удостоверился, что тела лежат правильно, и приказал пришедшим с нами занять точно такие же места, которые занимали друиды на том давнем рассвете, когда умерла Розмерта.

Действенность магии во многом зависит от того, насколько точно воспроизводятся условия и обстоятельства, при которых раньше удалось получить положительный результат. Так точный удар молота Гобана Саора каждый раз заставляет железо принять ту или иную форму. Так же и с магией. В большинстве случаев...

Но я очень устал, а магия, которую я хотел призвать, далеко выходила за пределы возможностей любого друида. Наверное, если бы я позволил себе отвлечься, я бы испугался.

Никто не звал друидов, но они пришли. Я почувствовал, как за пределами установленного мной круга молча располагаются фигуры в плащах с капюшонами. Граннус сопровождал нас от самой реки; теперь к нему присоединились Керит, Нарлос, Диан Кет, Аберт и остальные члены Ордена, жившие неподалеку от Священной Рощи. Очень кстати; их сила мне потребуется.

Не говоря ни слова, я продолжал действовать, следуя интуиции и внимательно слушая подсказки моего духа. Никто никогда не проводил таких ритуалов, приходилось выстраивать его на ходу. В какой-то момент Брига положила руку мне на плечо. Никто другой не посмел бы трогать меня, но она поступила правильно. А вот вопрос «Айнвар, что ты хочешь делать?» был лишним. Я сам ничего не делаю. Успех магических действий зависит от силы и абсолютной уверенности друида в этой силе, но это не сила человека, это сила духа. Я покачал головой и ничего не ответил.

Когда приготовления, как мне показалось, закончились, я закрыл глаза и открыл себя Источнику. Мой дух напряг слух, пытаясь уловить слабый шепот извне. Но до меня доносились только скрипы замерзших ветвей и приглушенное дыхание людей вне круга.

«Подскажите мне! — мысленно умолял я, — скажите, что делать сейчас? Надо ли мне рухнуть на мертвые тела и закричать «Живи!», как я уже сделал однажды? Но хватит ли этого приказа? Или нужно что-то еще?»

В следующий момент до меня дошла бессмысленность и дерзость моей попытки. Как смел я мечтать о том, чтобы снова разжечь уже погасшую искру жизни? Такое только во власти Творца. Мое намерение далеко выходило за пределы человеческих возможностей.

Но Тарвос! Тарвос, которого я любил, не был готов к смерти. Он должен жить! И глаза Лакуту отчаянно молили о помощи. Я не боялся за себя, я делал то, что считал необходимым.

«Пожалуйста, — умолял я из глубин своего естества, — молю, пошли мне вдохновение!»

Стоя рядом с телами, простертыми на земле, я склонил голову и стал ждать. И вот что-то огромное вошло в Рощу. Дрожь пронзила землю. Ветер взвыл в кронах дубов. Потом все вокруг залила удивительная тишина и покой, как бывает, когда оказываешься в центре бури. Казалось, круг людей и друидов разом отодвинулся, словно я удалялся от них с огромной скоростью. Друиды начали петь, но звук достигал моего слуха в лучшем случае как отдаленное жужжание. Свет на поляне потускнел, потом вспыхнул и снова потускнел, собравшись вокруг лежащих тел. Я наклонился над Тарвосом. Потом встал на колени, и тут в меня ударила мощная сила отрицания, швырнувшая меня на землю и придавившая, словно гигантским каблуком.

Деревья замерли, наблюдая, друиды пели, древняя земля стала мягкой подо мной, и Творец был... и Творец... Новый взрыв силы с оглушительным треском разметал все порядки, которые я так тщательно выстраивал. Я отчаянно пытался удержать связь с Источником, с пламенем, сияющим в черноте среди звезд, где нет ни тел, ни мертвых, ни живых, и понял, что сейчас и сам исчезну в этом горниле. И тогда мой внутренний дух закричал в экстазе! Он узрел Творца!

Меня подвело мое человеческое тело. Я ощутил себя лежащим, уткнувшимся лицом в прошлогодние листья, плачущим от слабости. Моя вытянутая рука касалась мертвой руки моего друга.

Не знаю, как долго я лежал. Никто не посмел беспокоить меня. Сам себе я напоминал младенца, пустого, как скорлупа ореха. Я понял ограниченность моего дара. Менуа ошибался. Духу, заключенному во мне, недоставало сил, чтобы воскрешать мертвых. Возможно, кто-то другой и смог бы, но не я.