Друиды

— Ну и что? Допустим, Цезарь нападет на белгов. А мы-то здесь при чем? — усмехнулся Олловико. — Вы пока не убедили меня, что все эти дела касаются битуригов.

Рикс подался вперед, пристально глядя на Олловико.

— Легионы Цезаря способны передвигаться так быстро, что нам и не снилось, — веско сказал он. — Я наблюдал за ним день за днем. Я сам видел, как учат воинов в Провинции. Каждый пехотинец подстраивает шаг под длину копья идущего сзади, каждый готов в любой момент перейти на бег и бежать полдня. Если у Цезаря есть армии на севере, и он решит перебросить их в центральную Галлию, он может обрушиться нам на голову прежде, чем мы успеем подготовиться. Именно так сейчас и обстоят дела. Подумай, если его легионы стоят на расстоянии семи переходов от любого из нас, они угрожают нам всем, Олловико.

Рикс перевел дыхание и посмотрел на меня. Я кивнул. Он продолжил:

— Сегодня я узнал от Айнвара, что римские разъезды уже на землях карнутов, между прочим, совсем недалеко от Аварика. А для римлян это вообще не расстояние! Римские воины уже в сердце Галлии. Главный друид карнутов хотел бы поговорить с главным друидом битуригов. Ты же знаешь, члены Ордена всегда советуются друг с другом, если возникает опасность.

Олловико повернулся ко мне.

— Это правда?

— Я обязан заботиться о Священной Роще. Я — Хранитель, если ты помнишь, — холодно напомнил я.

Зрачки Олловико расширились:

— Цезарь не посмеет, — как-то растерянно предположил он.

— Цезарь посмеет все, — тут же жестко сказал Рикс. — Он перебрасывает все больше войск из метрополии и Провинции. Они строят дороги, возводят постоянные укрепления. Они всерьез собрались обосноваться в Галлии, Олловико, и, кстати, недалеко от моего и твоего племени.

— Ну, не так уж и близко, — с сомнением протянул вождь.

Рикс откинулся назад и скрестил руки на груди.

— От Священной Рощи до Ценабума два дня пути, — сурово заявил он. — Столько же займет у римских легионов дорога до стен Аварика.

Олловико колебался. Я видел, что он пытается прикинуть расстояния и соотнести их со скоростью марширующих армий.

— Думаешь, это возможно? — спросил он.

— Уверен, — ответил Рикс. — На полдня могу ошибаться, но не больше. Ты под угрозой, Олловико. Мы все под угрозой. Чем раньше племена свободной Галлии объединятся, тем больше у нас будет времени на подготовку к приходу Цезаря. Наша безопасность зависит от этого. Твои люди очень нужны нам всем, а тебе нужны мы. Каждое племя сейчас охраняет свои границы от соседей, и если начнется война с Римом, мы сможем выставить примерно столько же людей, сколько у Цезаря. Это же так просто, Олловико, — небрежно закончил Рикс. — Встань вместе с нами или погибни в одиночестве. — Он победно взглянул на меня.

Да, при мне он снова обрел былую уверенность. Он не верил в Потустороннего, но когда я, главный представитель мира духов, был рядом с ним, его пошатнувшееся равновесие пришло в норму. А уверенность — очень сильная магия!

Рикс давил собеседника без устали; Олловико быстро сдался. К тому времени, как мы покинули его дом, Рикс уже заручился обещанием присоединиться к союзу племен, хотя и с оговоркой.

— Если Цезарь приведет армии в центр Галлии, — торжественно произнес Олловико, — а другие племена согласятся встать под твою руку, Верцингеторикс, я тоже так сделаю. Но я требую от тебя обещания не предпринимать попыток захватить власть над битуригами.

— У меня есть свое племя, — заверил его Рикс. — И я хочу только, чтобы оно осталось свободным. И чтобы нам не пришлось никому платить за нашу свободу!

Простое слово — свобода. Но если Священная Роща была сердцем Галлии, то свобода была ее жизненной силой.

Теперь мне стало интересно, а что думают белги о своей собственной свободе?

Глава двадцать четвертая

Верцингеторикс был возбужден. Разговор с Олловико слишком взволновал его, чтобы просто отправиться спать, так что ночь в его шатре мы провели за серьезной беседой. Незадолго до рассвета я хотел было вставить несколько тонких замечаний о важности и реальности Потустороннего. Пора начинать осаду его неверия. Но Рикса занимали куда более конкретные вопросы.

— Я опять пойду к вождям, у которых уже был, Айнвар. Теперь, когда у меня есть слово Олловико, мне удастся убедить их присоединиться к нам. Я хочу добраться даже до пограничных племен, на окраинах свободной Галлии. Их ведь Цезарь сожрет первыми. Я не зову тебя с собой, теперь я знаю, как их уговаривать. — В ту ночь ему казалось, что он может горы свернуть. Меня это радовало. Без такого подъема он бы не добился успеха. Я не стал заводить речь о Потустороннем. Не время. Хватало других разговоров. К тому же меня очень беспокоила встреча с римским разъездом. Рикс был прав в разговоре с Олловико: Роще действительно угрожала опасность.