Друид

— Теперь можешь идти, Гай Туллий, но запомни: пусть ни один член твоей семьи даже не пытается обратиться за помощью к кому-нибудь из Юлиев. Об этом узнает весь Рим. А теперь исчезни с моих глаз!

Видимо, мысли Гая Туллия спутались, он пребывал в замешательстве. Молодой трибун не знал, как лучше повести себя. Наконец, он повернулся и вышел из палатки. Буквально через несколько мгновений после этого к Цезарю явились несколько легатов и центурионов во главе с Луцием Сператом Урсулом, который тут же взял слово:

— Цезарь, весь лагерь охвачен паникой. Мужество покинуло не только новобранцев, но и ветеранов, участвовавших во многих тяжелых битвах. Даже некоторые центурионы буквально дрожат от страха.

— Он не преувеличивает, — подтвердил слова Урсула легат Лабиэн. — Большинство трибунов просят дать им отпуск, поскольку их родители лежат при смерти. Можно подумать, что в Риме разразилась какая-то эпидемия. Даже офицеры твоей кавалерии не пытаются скрыть свой страх.

— Как бы вы оценили сложившуюся ситуацию? — спросил Цезарь обводя взглядом своих легатов. Сенатский трибун Латиклавий сделал шаг вперед.

— У меня возникли серьезные сомнения относительно того, достаточно ли у нас запасов продовольствия. Мы оказались здесь, в совершенно незнакомой нам, дикой местности… среди варваров… Никто не бывал в этих землях раньше… Мы не знаем, где расположены ближайшие оппидумы, в которых можно купить еду и пополнить наши запасы… Галлам нельзя доверять, Цезарь. Многие солдаты опасаются, что мы умрем голодной смертью…

Лабиэн горько усмехнулся:

— Цезарь, положение таково, что большая часть легионеров может попросту отказаться выполнять твои распоряжения! Если ты отдашь приказ выступить в поход, то легионеры поднимут восстание. Мы не должны этого допустить, поскольку бунт может означать только одно — бесславный конец столь удачно начатой галльской кампании.

— Цезарь, отдай приказ казнить возмутителей спокойствия, — посоветовал молодой юрист Требатий Теста.

— Нет, это не выход, — с лица Лабиэна не сходила горькая усмешка. — Легионеры тут же поднимут восстание, поскольку они уверены в том, что Рим не накажет их за это.

— Ты прав, — задумчиво сказал Цезарь. — Я надеялся, что смогу на пять лет забыть о грязной политике Рима. Лишь сейчас я в полной мере осознал: мои враги ни за что не оставят меня в покое. Даже здесь, в Галлии, им удается плести свои мерзкие интриги. Хуже того, сейчас у меня появились враги среди собственных легионеров. В Риме мне не давали в полной мере почувствовать власть проконсула, затягивая время, сейчас же враги пытаются уничтожить Цезаря, настроив против него его же солдат. Они подстрекают легионы, которые теперь могут воспротивиться моему приказу и не выступить в поход.

Все были подавлены. Легаты, трибуны и офицеры молчали, когда слово взял молодой Красс, сын того самого толстого богача, который считался самым влиятельным человеком в Риме. Крассу-старшему так и не удалось прославиться на военном поприще, хотя именно он — а не Помпей, как думали все! — в свое время подавил восстание Спартака. Глядя на его сына, я смог сделать вывод, что для большинства римских граждан честь и слава значили гораздо больше, чем миллиарды сестерциев. В отличие от своего отца Красс-младший был отважным легатом и великолепным стратегом. Он отважно бросался в бой и сражался с таким мужеством и пренебрежением к смерти, что могло показаться, будто в его жилах течет кровь кельтов. Именно он, легат Цезаря Красс, обратился к проконсулу со следующей речью.

— Цезарь, — начал Красс-младший, — несколько дней назад офицеры получили письма из Рима. Их отцы и друзья написали им, что они сражаются в Галлии исключительно из-за твоей жажды наживы и стремления удовлетворить непомерное честолюбие. Твоим легионерам пытаются внушить, что эта военная кампания начата без разрешения сената, а потому ни в коем случае не может называться справедливой. Простым солдатам и офицерам пишут, будто против тебя настроен весь Рим, — вот истинная причина недовольства твоих легионеров. Именно поэтому ветераны даже не пытались успокоить новобранцев, наслушавшихся в трактирах небылиц про силу и мужество германцев и впавших в панику. Наоборот, опытные легионеры всеми возможными способами разжигают недовольство, а также поддерживают тревожную атмосферу. Они говорят, будто Рим отвернулся от тебя. Сейчас весь лагерь считает, будто ты завел их в эту глушь, преследуя корыстные цели, а не пытаясь защитить интересы римского народа. Поэтому легионеры говорят друг другу, что они не обязаны подчиняться твоим приказам. Цезарь, я только что перечислил тебе истинные причины недовольства, из-за которых твои легионы готовы в любой момент поднять бунт.