Другое прошлое

– Ну что ты, какие обиды. Я понимаю. А ты очень разумная девушка, умеешь защитить свою маму.

– Ха! Приходиться. Мама иногда сама, как ребёнок, – мой комплимент совершенно не смутил мою юную спутницу. Она уверенно подвела меня к стеклянной двери, за которой виднелся ровный газон и аккуратно подстриженные карликовые кусты белых роз.

– Мама там, – махнула она и направилась в противоположную сторону.

– Подожди! А как тебя зовут?

– Генриетта, а что?

– Красивое имя. Старинное.

– А то я не знаю, – хмыкнула девчушка, схватила яблоко с высокой барной стойки и скрылась за дверями другой комнаты.

А я вздохнула в тысячный на сегодня раз и нажала на ручку. Женскую фигуру я увидела сразу. Элиза сидела на коленях ко мне спиной и подкапывала лопаткой землю на грядке. Мне не хотелось пугать её, поэтому я громко кашлянула в кулак.

Элиза обернулась и с удивлением уставилась на меня. Но в ее взгляде не было злости или вызова. Скорее удивление. Я смотрела не с меньшим интересом. Жадно искала сходство с Эдвардом и, каждый раз, когда находила, испытывала чуть ли ни ликование.

– Здравствуйте, вы кто? Как вы сюда прошли?

– Прошу прощения за беспокойство. Меня пустила ваша дочь, – с трудом, но мне всё же удалось выговорить складные слова, – Не переживайте, я не журналист. Генриетта проверила.

Пошутила и тут же улыбнулась я. Элиза улыбнулась в ответ. Немного отлегло, меня не прогнали.

– Тогда кто вы? Мне кажется мы не знакомы, – бывшая герцогиня сняла перчатки, перепачканные в земле, бросила их на лейку, стоящую рядом, и с тёплой улыбкой протянула мне руку.

–– Меня зовут Элиза. Так что привело вас в мой дом?

Я пожала ее тёплую руку и опять потеряла нить разговора. Дома я репетировала эту речь, но сейчас разум опять зациклился на какой-то дурацкой фразе в голове. Даже открыла и закрыла рот, словно рыбка.

Элиза поняла моё волнение, взяла за краешек пальцев и потянула в сторону. Там, в тени дерева с какими-то удивительно резными листьями, стояла небольшая лавка с широкой спинкой.

– Садитесь. Успокойтесь и рассказывайте. Почему вы так нервничайте? Вы меня прям интригуете.

Женщина поправила свой фартук и посмотрела на меня вопросительно. Да я и сама понимала, что уж хватит тормозить. Набралась смелости и начала издалека.

– Простите, Элиза, да, я действительно, нервничаю. Дайте мне минуту. Я.., – выдох, ещё один, – Меня зовут Эбби. Я живу в Лондоне. Я.. Скажите, Элиза, а у вас нет проблем с сердцем? Давление в норме? Нет хронических заболеваний?

– Девушка, вы меня пугаете, – улыбка сползла с её лица, – Вы из школы? Из-за Генриетты? Что она опять натворила?

– Нет! Нет, я не насчёт вашей дочери. Скорее, наоборот..

– Это как, наоборот?

Мне было до ужаса страшно продолжать. Как она это воспримет?

– Элиза, – беру я женщину за руки и заглядываю ей в глаза, – Я знаю вашу тайну, – её лицо бледнеет, но глаза наполняются блеском, это и придало мне сил, – Я пережила тоже самое, что и вы. Я была в прошлом. Я.. Я жена вашего сына, Эдварда.

Я ждала чего угодно, истерики, слез, крика. Но женщина молчала. Её чувства выдавала только крупные слезы, появившиеся в уголке глаз. В следующий момент Элиза схватила меня в объятья и крепко прижала к своей груди.

– Я чувствовала. Я знала. Это не могло закончиться так просто. Это не была случайность.

Тут мы оба зарыдали. И обеих это были слезы облегчения.

Я провела в доме мамы Эдварда уже несколько часов. Солнце давно перевалило за зенит и стремилось к горизонту, а мы всё не могли наговориться. После того как первые эмоции немного угасли, на меня посыпались вопросы. Я только успевала отвечать о том, каким вырос Эдвард, как ходит, как говорит. Как произошла наша встреча и т. п.

Было видно, как сильно Элиза скучала по своему первенцу. А знать, что он давно мертв, было особенно болезненно. Хотя я и научилась по особому относится к вопросам времени, предпочитаю думать, что мы живём параллельно друг с другом. Так легче.

Новость о смерти Генри, своего мужа, Элиза встретила молчанием. Сейчас мы сидели у окна, пили одну чашку кофе за другой, говорили сбивчиво, перебивая друг друга, иногда с резкими жестами и восклицаниями. Чем заслужили пренебрежительные взгляды Генриетты, когда та изредка заходила на кухню. Мне кажется, она думала, что мы пьяны или сошли с ума.

О герцоге Элиза спросила сама. И я долго не знала, как говорить. Да, обе мы умом понимали, все эти люди из прошлого мертвы. Но в нашей ситуации всё это было по-другому.

Я не прерывала её молчание. Мы и так понимали мысли друг друга. Наконец, Элиза вздохнула и сказала:

– Я знала. Чувствовала, что Генри не сможет жить без меня, – герцогиня смахнула слезы и продолжала, – У нас с ним была особая связь. С первой минуты, как я посмотрела в его глаза. Наши отношения были похожи на море весной, в нас бушевали опасные бури, но они нас и объединяли. Я люблю его так, как будто не было этих двенадцати лет. Как будто он рядом..

Элиза опустила голову, но почти тут же взяла себя в руки. Она вытерла глаза и вновь улыбнулась.