(Другая) жизнь Веры

– А что ему понадобилось у Машки, интересно? – задаю я вопрос то ли себе, то ли окружающим.

Нам всем хорошо известно, что Воротилов был в огромной ссоре с Людмилой. А с Марией у него вообще никогда ничего общего не было. Почему вдруг появилось?

– Воротилов ведь не поделил с Людмилой хороший участок земли? Я правильно помню? «Я тоже в курсе всех местных сплетен, между прочим, хотя и не живу постоянно в деревне. Сама себе удивляюсь. Хотя… чем я хуже Евдокии? Тоже хочу все знать».

–Да. Правильно помнишь, – ухмыляется Антон.

Речь идет об участке заманчивой казенной земли на хорошем месте, на котором можно удобно поставить ларек для бойкой торговли. А если деньги позволят, можно и магазин было выстроить.

Воротилов у нас типа бизнесмена сельского. Магазин захотел на этом месте выстроить. Удивительно вообще, что на велосипед пересел. Видимо, по деревне все же так удобнее передвигаться. Даже ему. Тем более для здоровья опять же полезнее, чем на машине ездить, разбивая вхлам и без того натруженные поселковые дороги.

– А вот вам и мотив вырисовывается, – ликующе обвожу взглядом Антона и Никиту.

– В чем мотив? – поражаются они моим словам.

– Как же в чем? Людмила, которая работала в администрации, отжала участок себе за бесценок. А Воротилов готов был за него хорошие деньги заплатить, но ему не дали.

– И зачем убивать ее? – брови Антона удивленно взлетают. – Вопрос земли таким способом не решить.

Никита, принявшийся было за второе яблоко, застывает с ним в руке, так и не откусив. Внимательно слушает, что я дальше скажу.

А я победоносно заявляю:

– Чтобы отомстить.

Никитины плечи облегченно опускаются, и он протягивает мне сочный плод:

– Вер, съешь яблочко. Успокойся.

Антон без малейшего колебания изрекает:

– Глупость какая. Отомстить. За что? Сомнительный повод для того, чтобы убить человека.

– Он же угрожал ей прилюдно! – потрясаю я застывший воздух своим возмущенным тоном. – Бабушка рассказывала, – деловито и без зазрения совести выдаю информатора.

– И что? Угрожал… – возражает с умеренной досадой. – Подумаешь. Он обещал разобраться с ней. Но не убить же. Смысл какой убивать, не пойму? Включи мозги, Вера.

– Ото, -неожиданно для меня звучат его грубые слова.

Я обиженно надуваю губы и отстраняюсь от него, передвигаясь по гладкой поверхности лавки от него подальше, на самый край.

– Ладно, не обижайся, – примирительно бубнит он и тянется за мной. – Погорячился со словами.

– Ну-у, – произношу я за неимением ничего лучшего.

– Прощен? – подмигивает он игриво.

– Нет!

– Так уж и нет? – он ласково ведет кончиком носа по линии моей шеи, запуская каскад мурашек по всему телу.

– Все! – отрывисто сообщаю. – Антракт! Мне нужно сменить декорации, – как ужаленная, вскакиваю с места, но Антон мягко и одновременно требовательно удерживает меня за запястье и снова усаживает рядом с собой. – Ты куда? Мы еще не закончили наш мозговой шторм.

– Я думаю, ваш мозговой штурм обойдется и без моих невключённых мозгов, – продолжаю ехидничать я. Понимаю, что все эти словесные препирательства затянулись, но поделать ничего не могу с собой.

– Сейчас кину чем-нибудь тяжелым, – серьезно смотрит мне в глаза Антон. – Давай, прекращай. Я же извинился.

– Не стесняйся в выборе тяжелого предмета, – продолжаю ерничать я. Хочу еще немного повыделываться.

– Все. Баста, – вдруг резко выдает Никита со своего места и стукает ладонью по столу. – Достали уже. Давайте уже по делу.

Мы озадаченно разворачиваем свое внимание на него, а он тянет через все лицо кривую ухмылку:

– Все. Хватит тянучки тянуть.

Никита отводит глаза, пряча смешинки.

«Ну что такое? Только еще не хватало, чтобы сейчас этот пацан назвал нас ссорящимися молодоженами».

Но Никита больше ничего не говорит.

Мы снова включаемся в наше «диванное» расследование.

Как ни в чем не бывало Антон монотонно сообщает:

– Воротилов ведь, Вера, разобрался по-своему. Подал в прокуратуру заявление об использовании Людмилой служебного положения в корыстных целях. И знаешь, Вера, можешь обижаться, сколько хочешь, но здесь мотивов убить Воротилова у Людмилы было больше, чем наоборот.

– Однако ж убили тетю Люду, – напоминает со своего места Никита.

– Да, проводить расследование труднее, чем это описывается в книжках или показывается в кино, – тяну я уныло.

– Есть такое, – соглашается сосед.

–Надо плясать от печки. Перебирать возможные мотивы, а потом искать, у кого была возможность убить, – деловито начинаю я.

– Вот именно. У Воротилова мало было возможностей. Его на дне рождения не было. Отравить вино он вот никак не мог, – шумно выдыхает Антон.

– Во-первых, думаю, надо спросить Виктора, не имел ли возможности Воротилов до дня рождения отравить бутылку,– говорю, понизив голос.

– А во-вторых? -сухо уточняет Антон.

– А, во-вторых, более вероятно, что вот здесь на сцену как раз и выходит Мария. Она на дне рождения была, – торжественно заявляю я.

– Неправдоподобно все звучит, – его губы складываются в твердую линию.

– Надо отрабатывать все версии, – тоном Знаменского из кинофильма «Знатоки» заявляю я.