Дрожь

Дейл возвращается вместе с Хизер. Она морщит нос, глядя на его джинсы. На ней обтягивающее черное платье и сапоги выше колена на очень высоком каблуке. Вероятно, у нее только что закончилась смена. Брент провожает ее взглядом, Жюльен тоже. Кертис продолжает смотреть телевизор. Очевидно, что чары Хизер на него не действуют. Я подвигаюсь поближе к огню, чтобы освободить на ковре место для Хизер и Дейла.

На экране Брент выполняет один прыжок за другим.

– Где это снимали? – спрашиваю я.

– В Новой Зеландии, – отвечает Брент. – В прошлом августе в сноупарке[25]. Компания Burton оплатила нам с Кертисом билеты туда.

– Счастливчики, – говорю я. – А некоторые из нас работали. А как так получилось, что ты соревнуешься в хафпайпе? У тебя так классно получаются прыжки. Ты мог бы выступать и в биг-эйр.

Брент не отвечает.

– Он хочет попасть на Олимпиаду[26], – поясняет Кертис, помешивая угли кочергой.

Брент краснеет. Он на самом деле хочет.

Все смеются. Все, кроме меня. Биг-эйр не включен в программу Олимпийских игр. По крайней мере, пока. Даже хафпайп попал туда недавно – в нем соревновались только на последних Олимпиадах.

– Почему вы смеетесь? – спрашиваю я. – Это нормально. Разве не все хотят попасть на Олимпиаду?

– Я не хочу, – говорит Дейл.

– Почему нет?

Дейл фыркает.

– Сплошная коррупция. Я не хочу играть в их игры.

Я смотрю на Кертиса.

– А ты хочешь?

– Да, конечно, – кивает Кертис.

– Мы там уже были, – сообщает Саския.

– Что? – вылетает из меня.

– Как зрители, – поясняет Кертис. – В Нагано в 1998 году. Нас брали с собой родители.

– Вау! – восклицаю я. – Тогда хафпайп впервые был включен в программу. Наверное, это было потрясающе.

– Да, было классно, – говорит Кертис и подбрасывает еще одно полено в камин, что вызывает еще более сильное шипение и потрескивание, чем раньше.

Иногда мне удается поймать его взгляд, надеясь, что он посмотрит на меня так, как смотрел раньше, но безуспешно.

– Я смотрел те соревнования по телевизору, – рассказывает Брент. – Тогда я занимался скейтбордингом и сказал себе: «Я буду там через десять лет». Тогда я еще не знал, что Олимпийские игры проводятся раз в четыре года.

Дейл снова фыркает.

– Хочешь попасть на следующие?

Брент неловко улыбается. Значит, грядущие несколько лет для него так же важны, как и для меня. У меня самой есть мечта попасть на Олимпиаду, но перед тем, как ее озвучивать, мне нужно подняться повыше в британском рейтинге.

– А как туда попасть? – спрашиваю я.

– Нужно участвовать в этапах Кубка мира, который проходит под эгидой Международной федерации лыжного спорта, и набрать достаточное количество баллов, – поясняет Кертис.

– Чертова федерация, – ругается Дейл. – Да я в любой день предпочту Всемирные экстремальные игры Олимпийским.

На Всемирные экстремальные игры можно попасть только по приглашению. Это все, что я знаю. В прошлом году в них участвовал Кертис, а Дейл нет. Наверное, это его больная мозоль.

– Тихо! – Жюльен показывает на экран телевизора. На нем появляется его фамилия.

Но Дейл продолжает ругать Международную федерацию лыжного спорта.

Жюльен ищет пульт дистанционного управления, лицо перекошено, как от боли. Я прикусываю губу, чтобы не расхохотаться. И вижу, как Саския делает то же самое. Она встречается со мной взглядом, и я прикрываю ладонью рот.

Жюльен толкает Кертиса локтем в бок.

– Смотри!

Приглушенный звук вырывается у меня из-под ладони. Я наклоняю голову и выбегаю из комнаты. Саския выбегает вслед за мной, и мы стоим в крошечной кухне и хохочем, не в силах остановиться.

– Бедный Жюльен, – говорю я.

– Недоумок, – высказывает она свое мнение.

Мы снова смеемся. Я нахожу, что она начинает мне нравиться. И вот такой она мне нравится больше всего.

Она замечает, что на разделочной поверхности стоит пакетированное вино, и выливает содержимое своего бокала в цветочный горшок, где у Кертиса растет базилик.

– Вот оно что. Неудивительно, что вкус отвратительный, – говорит Саския и достает бутылку Kronenbourg из холодильника. – Будешь?

– Я предпочитаю водку, – отвечаю я. – Но давай. Новый год все-таки.

Мы сидим за кухонной стойкой с бутылками в руках, сидим довольно близко – я чувствую ее духи. Я в первый раз пью алкогольный напиток после Le Rocher Open.

В мойке навалены кастрюли и сковородки. Предполагалось, что мыть их будет Брент, но я подозреваю, что делать он этого не станет. Парни весь день убирали квартиру в Рождество после того, как Кертис приготовил индейку. Хизер отказывается здесь оставаться, потому что в квартире всегда жуткий бардак, поэтому Дейл ночует у нее.

Саския касается рукой моих волос.

– Мне нравится цвет, – говорит она.

– Спасибо. Я до сих пор испытываю шок каждый раз, когда смотрю на себя в зеркало.

Она накручивает на палец длинную розовую прядь.

– Может, я тоже покрашусь, – говорит она.

Я резко поворачиваюсь к ней. Она смеется, и я понимаю, что она шутила.

– Хочешь прийти ко мне во вторник вечером? У нас будет девичник, – приглашает она.

– Да, конечно.

– Я скину тебе адрес.

В кухню заходит Жюльен с пультом дистанционного управления в руке.

– Вы пропустили мое выступление.