Дровосек

Что тут началось! Лошади ржут от страха, мечутся, охрана без разбору стреляет по крысам, а мы влезли на крыши и только поэтому остались живы. Я так держался за грибок вентилятора, что потом пальцы разжать не мог. Представляешь, куда ни кинь глаз, везде движется масса, издающая такой писк и такую вонь, что век не забудешь. Она все сметает на своем пути и несет смерть. Вагон от ударов крыс сотрясается, кони, которых они грызут, хрипят и бьются в конвульсиях, люди орут от ужаса и палят куда попало, никто ничего не соображает. Это было какое-то преддверие ада.

Правда, крысы довольно быстро сгинули. Может быть, через полчаса, может, меньше. Оказывается, такие переселения случаются в природе. Оставили они после себя сотни раздавленных сородичей, обглоданные лошадиные остовы и скелет одного часового, который сорвался с вагона.

Потом, на войне, я и пострашнее сцены видел, и сам в них участвовал. Но они меня так, как крысиный поток, не впечатлили. Знаешь, почему? Потому что пока я это страшное явление природы наблюдал, пока перед моими глазами миллионы животных в одном направлении двигались, сами не зная, зачем они это делают, я понял, как ничтожно мое появление на этом свете. Ведь это переселение было лишь маленьким примером того же, что происходит с человечеством. Мы также движемся в неизвестном для нас самих направлении, безжалостно сметая все со своего пути, и при этом никто из нас не понимает, в каком движении он участвует. После этого мысли о собственном значении в окружающей жизни меня, с точки зрения формальных регалий, вообще не интересуют. Человек должен ориентироваться не на звездочки на погонах, а совсем на другие ценности…

После демобилизации молодой офицер вернулся на родину, полный желания участвовать в восстановлении изможденной деревни. Он стал работать агрономом в пригородном колхозе приросшего к Окоянову большого села и сразу столкнулся с неведомой для него практикой политического руководства вегетацией растений. Решения о сезонных работах принимались в Горьковском обкоме на основании конъюнктурных соображений, доводились до райкомов, а затем до колхозов. Многое при этом зависело от состояния умов начальства, а оно бывало разным. Наряду с вполне взвешенными указаниями, бывало, поступали и довольно странные. Не привыкший к тупому подчинению, Всеволод стал сопротивляться таким решениям и вскоре нажил себе славу своевольного упрямца. Авторитетом в райкоме он не пользовался, и даже однажды было принято решение продрать его по партийной линии за то, что возражал против начала пахоты после майских праздников. Зима в тот год задержалась, на полях еще стояла талая вода, но отставать от других районов было нельзя. Взбешенный саботажем агронома, первый секретарь райкома Букин повелел по этому случаю собрать бюро райкома партии и вызвать на него Булая для проработки. Только тут обнаружилось, что Булай в партии не состоит. Промашка была немалая, так как колхоз был самым большим в районе и всегда числился в передовых. Сначала пытались его в который раз заманить в ряды КПСС, а потом махнули рукой и оставили в покое. Справедливости ради следует сказать, что таких чудаков по району набралось бы немало. Они глубоко пустили корни в родную землю, и никакая пропаганда не могла их заставить перековаться.

А Всеволод, уже тогда понявший, что партия, со своей тупой системой управления сельским хозяйством, неминуемо загонит его в могилу, решил во всем этом не участвовать и пойти в науку. Обладая хорошими природными данными, Булай быстро закончил заочное отделение Горьковского сельхозинститута, поступил в аспирантуру и стал писать диссертацию по травопольной системе Вильямса, надеясь после защиты стать преподавателем этого вуза. Однако на завершающем этапе диссертации случилась очередная народная беда. Побывавший в США Хрущев подхватил там кукурузную лихорадку. Когда кампания достигла нездоровых масштабов и городской сумасшедший Мышин стал бегать по улицам, обвешанный кукурузными початками, Булая вызвал его научный руководитель профессор Виноградов и сказал:

– Не судьба, тебе, Сева, быть кандидатом наук. Травополку прикрыли. Оказывается, она была антинаучным направлением нашей с тобой деятельности. Теперь все силы бросаем на королеву полей – кукурузу. Только кукурузные темы все уже разобраны товарищами пошустрее. А тебе научный совет предлагает тоже неплохую работу: «Марксизм-ленинизм в севооборотах». Берешь?