Дриблингом через границу

Они приехали. Гданьское шупо[7] тщательно проверяло их — польские — паспорта и багаж. Это был 1934 год. Тренера еврейской команды Шломо Минца три часа продержали на таможне, хотя никакой контрабанды он не провозил. Наконец в августовский полдень начался матч. До перерыва «Гедания» вела 3: 2, во втором тайме Дрогобыч сровнял счет — 3:3. Потом «Гедания» забила еще один гол, то есть у поляков стало четыре, у евреев — три. В конце матча Дрогобыч, однако, опять забил, и матч закончился вничью со счетом 4: 4. Пану Янеку тогда было пять или шесть лет, и он запомнил выкрики с трибун: «Покажи еврею! Забей ему гол!». Мне, впрочем, этот его рассказ кажется невероятным. Польско-еврейский футбольный матч в Вольном городе Гданьске, где уже практически всем распоряжаются нацисты? Ну да, тогда они еще не могли делать то, что делали с поляками и евреями с сентября 1939 года. Но перед стадионом «Гедании» стоял отряд активистов НСДАП с плакатом: «Евреи и поляки, вон из Гданьска!» И вот что я обо всем этом думаю: стадион в районе Летнево в Гданьске уже построен, готов принять участников Евро-2012. Немцы — как всегда — фавориты этого чемпионата. Они ведь мастера, играют виртуозно. Но я очень рад, что сейчас есть огромная разница: Германия не представляет для нас смертельной опасности. Немцы — соперники в спорте, и ничего больше. А после чемпионата я пойду на могилу к пану Янеку и расскажу ему о самых ярких моментах матчей. Пусть послушает. Пусть узнает, что происходит в городе и на траве самого красивого сейчас стадиона Гданьска. В его Данциге. В моем Гданьске. На левом краю обороны.

Наталка Сняданко « Карпаты » снова проиграли в футбол Львов © Перевод. Завен Баблоян

Указывая свой адрес, устно, в электронной почте или (что случается все реже) на почтовых конвертах, я всякий раз сомневаюсь, как писать название родного города: Львiв, Львов, Leopolis, Lwów, Lemberg? Менять его в зависимости от страны адресата или придерживаться какой-то одной версии — и которая будет более политкорректной? За кадром обычно остаются два варианта — Львов и Leopolis. Первый — по актуально-болезненным политическим соображениям, а второй — из-за полного отсутствия актуальных политических коннотаций. Возможно, именно этот последний — гарантированно нейтральный, прозрачно-античный, без неудобоваримой кириллицы и не менее напряжной диакритики, знакомый даже гугловским картам — и был бы лучшим.

За каждым из названий кроется и отдельная история города; эти истории обычно параллельны в горизонтальном временном измерении, но и жителям города очень часто удавалось — и до сих пор удается — существовать в параллельных мирах и не пересекаться, даже если они живут в одно и то же время и, сугубо теоретически, могли бы понять друг друга лучше. Возможно, прав львовский историк Ярослав Грыцак, который в своем сборнике эссе «Страсти по национализму» утверждает, что «страсти по Львову — это страсти по мифам, которые никогда не сбываются». Национализм, по мнению автора, — главный львовский миф. Но не менее активно проявляются в современной жизни города и другие мифы — мультикультурность, центральноевропейскость, метрополийность, «несоветскость», ностальгия по австрийскому Львову, по польскому Львову, по советскому Львову.

«‘Карпаты’ снова проиграли в футбол» — так называется песня культовой львовской группы 90-х «Брати Гадюкiни». А львовская команда до сих пор называется «Карпаты». Песню, как мне кажется, можно было бы считать своеобразным слоганом этой команды или, по крайней мере, символом футбольного самосознания Львова, который привык гордиться теми, кто «выращен Львовом для большого футбола» — такая дипломатичная терминология употребляется в спортивно-патриотической публицистике. Но это только мое, крайне непрофессиональное мнение. Потому что футбол я не люблю и, соответственно, в нем не разбираюсь. А от футбольных матчей в памяти остаются самые несущественные, с точки зрения болельщиков, детали — помню, например, усатого дядьку в трамвае, который аккуратно укладывает в пакет свой фанатский шарф. Он делает это чрезвычайно тщательно, но никак не может достичь желаемого результата: трижды вынимает шарф из пакета и заново складывает, стараясь, чтобы линии сгиба всякий раз как можно точнее совпадали. И в этом гораздо больше трогательности, чем педантизма.