Дри Ада

Я повернула голову и увидела, что набралось почти до края. Потянулась к разрезу и поцеловала, извиняясь за причиненную боль и залечивая рану.

Чувствуя небольшую слабость, я оперлась на локоть супруга и медленно пошла к потрясенному родителю и стражнику. Молча передала сосуд последнему и с вызовом посмотрела на отца.

— Интересно, — родитель с уважением и интересом окинул взглядом Дамаса, словно впервые заметил его присутствие.

Муж лишь пожал плечами, не зная, что так потрясло всех нас.

— Может, поспешим? — поинтересовался он с холодной вежливостью.

— Конечно, — прохладно ответил отец. Потом, окинув меня задумчивым взглядом, предложил: — Ада, ты выглядишь, как всегда, чудесно, но не могла бы ты переодеться в более приличествующее лесному народу платье?

Я с нарочитой внимательностью посмотрела на свой наряд. Платье было красивым и праздничным. Нежно-желтое легкое, мерцающее, словно снег на солнце, струящееся и от каждого шага разлетающееся шифоновое платье, обрисовывало тонкую талию, оголяло плечи и немного приоткрывало грудь. Я специально выбирала такое, чтобы мой браслет-татуировка был виден всем желающим. Покупала его еще на третьем курсе, когда планировала сходить с Маршей на бал-маскарад, но не получилось. Так оно и пролежало бы в чехле, пылясь, если бы не этот визит. Раньше я навещала отца в форменном платье, напоминая родителю, что я под защитой академии, теперь пришла не одна и решила нарядиться.

— По-моему, мне и так хорошо, — подвела итог разглядывания я. И, посмотрев на мужа, спросила: — Правда, милый?

— Этот наряд тебе, несомненно, идет, — окидывая внимательным взглядом меня с головы до ног, подтвердил Дамас. Но тут же добавил: — Хотя я же не видел другой вариант, поэтому не могу судить непредвзято.

После этих слов мне захотелось его ударить, но отец пристально следил за мной. Мне пришлось нежно улыбнуться и процедить сквозь зубы:

— Хорошо, я покажу в каком одеянии приходят на бал лесные нимфы, чтобы ты мог быть объективным.

Отвернулась от мужчин и направилась к своему дереву, чтобы за его стволом сотворить себе новое платье.

— Я думаю, что твоему супругу будет интересно посмотреть на твою магию в родном лесу, — потирая подбородок, как бы между прочим, вдруг сказал отец. И когда я обернулась, зло посмотрев на Главу рода Дри, он очаровательно улыбнулся и добавил: — Ведь у вас же нет друг от друга секретов, правда?

— Конечно, — приторно улыбаясь, продолжала гневно сверлить родителя взглядом. Не отрывая от него взгляда, обратилась к Дамасу: — Любимый, пойдем со мной. Я покажу тебе магию дриады в Священном лесу, рядом с ее деревом. Ведь от Тебя я ничего не скрываю.

Сделала ударение на личности доверенного, чтобы с затаенным торжеством пронаблюдать, как улыбка сползает с лица родителя.

Если отец думал смутить меня супругом или рассчитывал, что мы раскроем себя моей застенчивостью и стыдливостью (в отличие от меня, все лесные нимфы могли переодеваться на глазах у кого угодно, даже ходить голышом), то он глубоко просчитался.

Когда мы зашли за ствол драконового дерева, я посмотрела на недоумевающего супруга и попросила шепотом:

— Закрой глаза, пожалуйста, я стесняюсь.

На губах темного расцвела странная улыбка, но он все же согласно кивнул. Я вздохнула с облегчением. Честно говоря, думала, что он будет издеваться или возражать.

Повернувшись к нему спиной, расстегнула пуговицу на спине, и платье опало к моим ногам нежно-желтой лужицей. Перешагнув его, через плечо посмотрела на мужа, который, продолжая улыбаться, стоял с закрытыми глазами.

Решив не заморачиваться на странном поведении темного, я избавилась от бюстгальтера и, прикрыв глаза, начала взывать к магии Священного леса. Никто и никогда не знал, во что лес оденет обращающуюся к нему дриаду, но ни разу его выбор не был отвергнут.

По рукам и шее пробежали щекотные мурашки, словно сотни мохнатых лапок нарисовали на них замысловатые узоры. Грудь будто приподняли две большие ладони из плотной, но бархатистой ткани, а ног коснулся прохладный шелк. Волосы, завитые тугими локонами, собрались в высокую прическу, открывая спину и оголенные плечи.

Когда я открыла глаза, последний паучок светло-синего цвета, размером с мой ноготь на большом пальце, заканчивал доплетать тонкое кружево перчатки на правой руке.

Сзади послышался прерывистый шумный вздох, и я резко повернулась. Ожидала увидеть, что Дамас, как любой темный, нарушил обещание, не скрепленное магическим договором, и все-таки открыл глаза. Но он не смотрел. Глаза его были прикрытыми длинными черными ресницами, но только руки сжаты в кулаки, а дыхание тяжелое, будто он долго и быстро бежал.

— Что с тобой? — спросила я, внимательно наблюдая за ним.

— Все? — выдохнул он.

— Можешь смотреть, — решила, что он спросил о разрешении открыть глаза.

Дамас воспользовался позволением и распахнул отчего-то темные глаза. Из-за расширившегося зрачка, они казались черными и опасными.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась осторожно.

— Все… в порядке, — ответил муж, пожирая меня взглядом. — И что все дриады будут так выглядеть на балу?