Дремучий случай

— Ну что будем делать? — не выдержав, поинтересовался я каменным голосом. Ну и что, что он мне в отцы годится, что-то сегодня на вежливость меня определенно не тянуло.

— Я не могу не прийти на работу, — выдал он ну совершенно абсурдное в данной ситуации заявление. — Меня уволят.

Тоже мне проблема. Я вот уже неделю в школе не был. Так это моя забота, и я ее ни на кого не взваливаю. Я вообще считаю, что свои проблемы — это только твои личные заботы, и непорядочно их на валить на кого бы то ни было. Со своими проблемами я разберусь как-нибудь потом.

— По-моему снять проклятие несколько важнее твоей работы. Твоя мать все это напорола, заметь, не моя.

Дима опустил глаза:

— Да знаю я.

— Тогда пошли, — я бесцеремонно схватил его за рукав и потащил подальше от 'Электроники', чтобы его не заметили и не окликнули ни коллеги, ни начальство. Мы и так довольно долго простояли на крыльце как два столба.

Я плохо себе представлял наши дальнейшие действия, точнее, я совершенно их не представлял. С чего начать, если начать не с чего?

Что ж, я решил, что в любом случае нужно решать проблемы последовательно. Проблема номер один на сегодня: поймать Березина. Статус задачи: выполнено. Теперь нужно подумать, что делать дальше.

И я потащил Диму в тот самый парк, где мы сидели вчера.

'Главное — придумать, с чего начать, — повторял я себе. — Зацепиться за что-нибудь, а потом потянуть за веревочку'.

— Я правда ничего не знаю о проклятии, — сказал Березин, как только я усадил его на ту самую скамейку, на которой мы сидели прошлым вечером. — Я и подумать не мог, что моя мама могла проклясть кого-либо. Она так любила меня…

— Из любви и прокляла, — подтвердил я, а потом спросил: — Значит, никаких соображений и никаких зацепок?

Дмитрий покачал головой.

Итак, к чему мы пришли? Березин ничего не знает, и я ничего, и даже Жанна не знает. Если мы так и будем сидеть, думать и бездействовать, то я никогда не вернусь к нормальной жизни, а так и буду до старости переводчиком для приведений, а эта перспектива меня ни капельки не прельщала.

— Если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь, — пробормотал я себе под нос.

— Что ты сказал? — не расслышал Дима.

— Ничего, — я вскочил со скамейки, — дай мне слово, что когда я вернусь через пять минут, ты все еще будешь здесь!

Березин посмотрел на меня как на психа, разве что пальцем у виска не покрутил.

— Хорошо, — согласился он, видимо, решив, что с умалишенными лучше соглашаться.

— О'кей! — крикнул я уже через плечо и побежал через парк.

Не знаю, почему я так торопился, наверно, пытался поймать за хвост ускользающую идею, какой бы безумной она ни была. Но даже совершенно бестолковая идея лучше полной прострации.

И я побежал через парк к киоску 'Роспечати', стоящему на автобусной остановке.

Окошко в киоске было закрыто, хотя через стекло наблюдалось, что продавец находится внутри. Внушительных размеров женщина спокойно попивала чай с пончиками, листая журнал под названием 'Похудей'.

Я постучал в стекло. Женщина с недовольным видом отложила 'важное чтиво' и приоткрыла окошко.

— Чего тебе мальчик? — в голосе явно слышалось недовольство. — Сигареты мы до восемнадцати лет не продаем.

Я воздержался от замечания, что те сигареты, которые я курю, в ее киоске явно не продаются, потому что стоят как половина всего ее ассортимента.

— Мне, пожалуйста, газету с объявлениями, — вежливо попросил я.

— Какую тебе? Есть за пять рублей, есть за десять…

Я почувствовал, что мою вежливость сейчас смоет, как не бывало. Ну откуда у большинства людей привычка все деньгами мерить? Тошнит от этих стереотипов. Если подросток пришел к киоску — значит за сигаретами. Если просит газету — то подешевле.

— Потолще, — уже сквозь зубы сказал я.

Женщина смерила меня взглядом: я ей явно не приглянулся.

— Потолще пятьдесят рублей стоит.

— Отлично, — я порылся по карманам. Черт! Пятисотенная купюра — самая мелкая.

— У меня нет сдачи, — фыркнула продавщица. — С утра с полтыщей!

М-да… No comments, как сказал бы англичанин.

Я положил 'полтыщу' на тарелочку для мелочи.

— Тогда без сдачи.

Женщина похлопала глазами, тщательно рассмотрела купюру на свет, а потом протянула мне газету.

— Да настоящая-настоящая, — устало заверил я, видя ее сомнение.

Она хотела сказать еще что-то, но я быстро пошел прочь, не хватало еще, чтобы Дима сбежал, пока я тут спорю с поедательницей пончиков. Черт с ними с пятистами рублями, а вот десять минут, потраченные у киоска, могут стать фатальными.

Мне повезло, Березин не подвел и не сбежал. Но, судя по бычкам у его ног, он докуривал уже третью сигарету.

— Фу, — я поморщился, — Дмитрий, это же детский парк. Мусорный бак в двух шагах.

Надо сказать, что после моих слов Дима заметно смутился и виновато наступил ботинком на свои бычки. Якобы спрятал, ну-ну.

— Ладно, — отмахнулся я. — Итак, что мы имеем, — я развернул толстую газету с неоригинальным названием: 'Все, что вы искали'.

— И что же мы имеем? — Дима поглядел на меня с опаской. — Зачем нам газета? В ней же одни объявления, и то ничего путного не найдешь.