Дремучие двери. Том II

Все засмеялись, хотя смешного было мало. Егорка бы не смеялся.

— …Новое молодое вино мы разольём по сосудам наших сердец. Не только наших, но и каждого, кто примет с трепетом и верой божественный дар. Так и будем хранить до поры свою долю. Не дадим закиснуть, выдохнуться, расплескаться… Согреем этим вином ближнего и дальнего, приподнимем над суетой, одухотворим по Воле Неба.

И тогда запасы божественного вина будут постоянно пополняться свыше, ибо «не оскудеет рука дающего»…

Пусть каждый донесёт его до Престола Творца. Пусть сохранит живящим, крепким и чистым. И тогда мы победим. И будем пить его в Царствии…

Запиликал, вызывая Филиппа, мобильник, Катерина вытолкала отца «трепаться» за дверь. Иоанна опасалась, что она-таки свалится с балкона, держала за полу куртки.

… - Мы принимаем вашу эстафету — делатели, подвижники и сеятели… Товарищи и братья всех времён и народов. Мы просим Небо дать нам силы сплестись корнями, прорасти, прорваться сквозь асфальт падшего Вавилона… Мир будет, как во все времена, попирать нас, топтать, чернить, пытаться вырвать в бессильной злобе… Но никакой зиме не справиться с вешней травой, тягой к солнцу.

Мы прорвёмся. Дети разных народов, но единого Неба. Мы прорастём в любой Вампирии, в какую бы шкуру она не рядилась. Их тьма, а нас — свет… Свобода от Вампирии! Изане всех стран — соединяйтесь!

— Сво-бо-да!

— Слышь, мать, опять Кольчугина цитируют, — улыбнулся Денис.

А Иоанне было досадно, что Филипп так и не проникся Изанией — его всё время теребила «доставалка», как она обозвала мобильник. Филя то и дело выяснял с кем-то отношения, финансово-деловые и, кажется, не слишком деловые. Бедная Лиза — с её-то дарованиями… Здесь, в Златогорье, ей бы дел нашлось невпроворот.

Зато Катька была в восторге, слушала Егорку, затаив дыхание, и выражение мордашки её вскоре ничем не отличалось от застывших внизу фиалочек. Снова подивилась Иоанна егоркиному умению заряжать аудиторию. Молодёжь ликовала. Оттащили трибуну, внезапно занялся костёр, затрещали поленья. Ряды фиолетовых смешались, белыми пулями полетели в огонь туго скрученные бумажки с тайной записью недостойного, гадкого, низкого — все проступки за год. Всё, мешающее Замыслу и искажающее в тебе Образ Творца.

Потом они разом отступили от костра, образовав огромный круг. Костёр оказался в центре сомкнутых цепью рук.

— Я тоже хочу! — заорала Катька, — Я хочу туда!

Денис тщетно пытался её удержать:

— Нужна ты им, у них порядки похлеще армейских.

— Нужна, я зелёная! — вырвалась Катька, — Я хочу наладить связи!

И умчалась. Иоанна с некоторой тревогой наблюдала, как её яркая хиповая курточка мотнулась к строгому строю «фиолетовых», запуталась в нём, как бабочка, махая руками, что-то возбуждённо доказывая. И круг раздвинулся, и она впаялась в него ярким рыжим пятнышком.

Денис в своей качалке даже пожалел, что нет камеры — так красиво смотрелась сверху сомкнутая лиловая цепь, освещённая пламенем костра. Такие прекрасные молодые лица, возбуждённо-торжественные, и среди них — круглая Катькина мордашка в сияющем нимбе капюшона.

— Свобода от Вампирии! — снова прозвучало уже откуда-то с неба егоркиным голосом, — Изане — соединяйтесь!

— Сво-бо-да! — отозвалась площадь.

Неофициальный гимн Изании, любимая егоркина мелодия «Время, вперёд!», стремительно набирая скорость, раскручиваясь спиралью, ворвалась в хрусткий, прозрачно-морозный мартовский воздух. Ярче полыхнул костёр — искры вперемешку со звёздами… И разом взметнулись к небу десятки сплетённых попарно рук. Получилась как бы зубчатая стена вокруг костра. Рвущиеся в небо руки, искры, звёзды, языки пламени. И яркая бабочка, два разноцветных крыла — их Катька. Катька Зелёная.

Филиппу едва удалось её отловить к концу праздника и запихнуть в машину. Она со многими познакомилась, «наладила связи», и даже сподобилась присутствовать на закрытой церемонии приёма в Изанию новых членов. Катька рассказала, захлёбываясь, что поскольку вступающие верят в Бога по-разному или вообще не верят, ото всех в обязательном порядке требуется отречение от сатаны и дел его. А потом прокалывают палец и скрепляют клятву кровью.

— А кто в сатану не верит? — ошеломлённо спросили её.

Катька поведала, что существуют три формы отречения. Для верующих:

«Отрекаюсь от сатаны и дел его».

Для сомневающихся: «Если сатана есть, отрекаюсь от него и дел его».

Для неверующих: «Если бы сатана существовал, я бы отрёкся от него и дел его».

Все три формы скреплялись кровью. Тогда они Катьке не поверили. Но Иоанна при случае спросила у Вари, а Варя сказала, что да, всё правильно. Что другого выхода не было, поскольку в Изании — представители разных конфессий и атеисты; надо было найти какую-то объединяющую религиозную основу. И кто-то из старцев посоветовал Егорке именно это: отречение от сатаны, реального и допустимого. Как при святом крещении.

А Катька мурлыкала серенаду Егорке, которой её научили фиалочки:

Нет, не надо нам гор золотых, Рек молочных и полных вина, — Проведи нас тропою святых В ту страну, где ни смерти, ни зла…

ПРЕДДВЕРИЕ