Дремучие двери. Том II

— …Снова обращены сейчас к Небу наши сердца, — вещал Егорка, — Мы, исповедники Его Закона и Замысла, собрались на наш общий праздник, чтобы ещё раз вместе отречься от тёмного, злого, ненасытного зверя, пожирающего нас изнутри… Приковывающего к тлену и смерти…

— Ты, батя, ещё про светлое будущее вспомни. Хватит доить советскую корову. Всё, кончилось молочко. И вымя отсохло, и рога отвалились…

— В том-то и дело, что из коровы священной сделали дойную, — буркнул Денис.

— Ты про то, что «тьмы низких истин мне дороже»… Да? Ваш «возвышающий обман» — наркотик, весь мир над нами хохочет. Пока мы тут мечтаем, он слушает да ест. Из нашего корыта. России нужны хозяева…

— Да эти блаженные уже заводы скупают, пока вы хохочете. И не только в России. Вот через пару лет…

— Тише вы! — сверкнула глазами Катька.

— …Ветхий мир ненавидел всякую попытку восхождения задолго до распятия Христа. Со времён Каина и Авеля, первой пролитой крови. Внутренний зверь отвергает Закон и Замысел… Подписавшие зверю смертный приговор, сковавшие его вседозволенность… — доносилось с площади, — Земная жизнь — война. Не за собственность или всевозможные «права», не за территорию. Не национальная, политическая или гражданская… Не отечественная, не мировая и даже не звёздная. Схватка Света с Тьмою. Истины с Ложью. Жизни со Смертью. И мы призваны из небытия на эту войну. Солдаты, капитаны, полковники маршалы, — с правом быть впереди в атаке.

Поле битвы — сердца человеков, где на кону — жизнь. Божественное бессмертие — венец победившему на этой войне. С её дезертирами, трусливыми штабными тыловиками, пирующими и игроками…

Смертельная схватка перед вратами Неба за право войти. Вечная жизнь или вечная смерть бессмертной души. Бессмертная мёртвая душа — что может быть Страшнее?

Свобода от Вампирии!

Площадь снова ликующе отозвалась, Егорка терпеливо ждал. Не была ли их любовь поклонением, культом Златова? «Не сотвори себе кумира…» Но Егорка умел даже грех заставить работать на Замысел.

— Хозяева уже были, — сказала Иоанна, — Крушили в ресторациях зеркала, стрелялись от тоски, потом сами себя свергали. Горького перечитай, Филя. Потому что в глубине души знали — никакие мы в этом мире не хозяева, выражаясь высоким штилем. Арендаторы, съёмщики. Калифы на час, рабы этой самой иллюзии обладания. Бежим, пока не сдохнем, как в толстовской притче… Екклезиаста перечитай…

— В комнату ступайте болтать! — топнула ногой Катька.

— …А значит нам нужна одна победа. Мы за ценой не постоим… мы призваны стать продолжателями и носителями главного в духовном наследии Руси и не только Руси — ведения о Законе и Замысле Неба.

Вавилонская блудница, символически заключающая в себе всё вселенской зло, приговорена к страшной гибели в конце времён… На ней кровь всех, когда-либо погубленных её ненасытностью и злобой… Свобода от Вавилона! Мы протягиваем руку каждому, кто готов идти с нами. Много троп и дорог, но вершина, как и победа, одна на всех… Ибо все пути вверх неизбежно ведут к вершине, прочь от оставшегося внизу дракона…

— Ну и кем бы я стал в вашем «светлом прошлом»? — усмехнулся Филя.

— Пил бы поменьше — хорошим оператором. Снимал бы добрые фильмы…

— Почему именно добрые?

— Потому что злые цензура запрещала… Жили бы все спокойненько на Люсиновке, или кооператив бы себе с Лизой купили — тогда это было вполне доступно. И никакой наркоты, мафии, Чечни, кланов… Артём бы во ВГИКе учился, Катька — в школе. Пусть даже в спецшколе… Хотя с этих спецшкол и спецраспределителей всё и пошло. Особые условия должны быть для самых одарённых, а не для отпрысков денежных мешков…

— Ну, поехала…

— Летом — дома творчества, в Пицунду или Дубулты. Дикарями — рупь койка. Ладно, пусть три.

— А почему нельзя в Бананово-лимонный?..

— …Много веков мечтало человечество о жизни без хищников, которых осудило Небо. Антивампирия продержалась 70 лет — не такая, как хотелось бы, порой смешная или уродливая, порой страшная. За железным занавесом и за колючей проволокой, однако семьдесят лет выдержала великое противостояние… Вечная слава героям!

— Сла-ва!.. — отозвалась площадь.

— …Но пришла пора, когда латаные-перелатаные старые мехи не сохранили молодого вина новой жизни… Разъеденные снаружи и изнутри грехом, поражённые предательством… Всё разлито, разодрано, смердит кислятиной и кровью…

И если ещё не вечер, если ещё не конец и Господь смилуется — мы взрастим новый урожай, освящённый и согретый Небом. Снова заиграет молодое вино — было б куда разливать… Свобода от Вампирии!

— Ничего там, в Бананово-лимонном, нет хорошего, — сказал Денис, — Дышать нечем. Вот уж воистину: двое русских — митинг.

— Очередь за водкой, — вздохнула Иоанна, — Ты, Филя, хочешь в Сингапур за счёт других. А эти «другие» пусть комбикорм детям варят.

— Ну, ребята, это уже комсомольское собрание!

— Евангельский богач только за свою роскошь среди нищих в ад загремел! Не читала тебе в детстве, а зря…

— Совсем вы тут, мать, ошизели. В квартире — краснокоричневые, здесь — фиолетовые…

— А у нас в классе голубых полно, — вставила Катька.