Дремучие двери. Том I

Их будет искренне жаль, оставшихся в конце восьмидесятых и позже растерянно стоять на рельсах, по которым промчалась их жизнь, и мучительно размышлять — куда же они всё-таки приехали? Или по инерции одиноко бредущих вперёд по шпалам, уже без пущенного под откос паровоза. Брести, пока хватит сил…

Но тогда, в конце пятидесятых, отец был на коне, а вечно во всём сомневающийся Ганя пробовал дискуссировать. Но тот обрезал:

— Вот сдам тебя, контру, куда следует!

В шутку, конечно. А мать пугалась.

— Молчи, Ганечка. Думай, как хочешь, только молчи.

Отец тоже считал, что каждый имеет право думать. Но молча. Верь себе пожалуйста хоть в марсиан, но с рельсов сойди и не мешай правильному движению.

— Почему ты считаешь, что оно правильное?

— Потому что верю. А во что ты-то веришь? — огрызался отец. — В корыто с икрой? В мешок золота? В капитализм? Что там хорошего, в их капитализме? Изобилие!.. Ну представь — всё твоё. Заходи в любой магазин, покупай что хочешь и сколько хочешь. Ну обожрёшься икрой, а дальше что?

— А в светлом твоём будущем разве не так? Каждому по потребностям. Мало ли у кого какие потребности! А если я обжора?

— Моё будущее, сын, светлое, а не сытое, — отец молитвенно поднимал палец, — светлое!..

— Ты хоть знаешь, что это такое? Это же, папуля, абстракция. Прекрасный мираж.

— Лучше уж верить в прекрасный мираж, чем в корыто.

— Ты, бать, как Пушкин. «Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман».

С этого, пожалуй всё и началось. С необходимости достойно ответить отцу и самому себе.

Куда идти? Какую цель поставить вместо «мечты прекрасной, ещё не ясной», обильно политой потом и кровью нескольких поколений?

Итак, «наш паровоз вперёд лети». Если не в коммуну, то куда?

Ганя с удивлением обнаружил, что современное человечество над этим не очень-то задумывается. Никто не хочет, естественно, глобальных катастроф, атомных или экологических, ну а вообще-то едем и едем… Некоторые ещё верят в прогресс, хотя с развитием цивилизации вероятность полететь под атомный, экологический или прочий откос весьма возрастает. Другие с удовольствием повернули бы паровоз назад и строят насчёт этого всякие радужные планы, ну а большинство просто едет в неизвестном направлении, зная лишь одно — рано или поздно из поезда тебя выкинут. Навсегда. А он помчится себе дальше, поезд смертников. Над каждым тяготеет смертный приговор, уже сотни поколений сменили друг друга, и ни сбежать, ни спрятаться. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. А пассажиры стараются вести себя так, будто им ехать вечно. Поудобнее устраиваются в купе, меняют коврики, занавесочки, знакомятся, рожают детей — чтоб потомство заняло твоё купе, когда выкинут тебя самого. Своеобразная иллюзия бессмертия! Детей, в свою очередь, заменят внуки, внуков — правнуки… Бедное человечество! Поезд жизни, ставший поездом смерти. Мёртвых, уже сошедших, в сотни раз больше, чем живых. Да и они, живущие, приговорены. Вот шаги проводника — за кем-то пришли. Не за тобой ли? Пир во время чумы. Едят, пьют, веселятся, играют в карты, в шахматы, собирают спичечные этикетки, набивают чемоданы, хотя на выход здесь требуют «без вещичек». А иные строят трогательные планы переустройства купе, своего вагона или даже всего поезда. Или вагон идёт войной на вагон, купе на купе, полка на полку во имя счастья будущих пассажиров. Досрочно летят под откос миллионы жизней, а поезд мчится себе дальше. И эти самые безумные пассажиры весело забивают козла на чемоданах прекраснодушных мечтателей.

Вот такая невесёлая картина открылась юному Гане после долгих размышлений о смысле жизни. Получалось, что всякая конкретная жизненная цель оборачивается величайшей несправедливостью и бессмыслицей. Самоутвердись и исчезни. Потратить жизнь, чтобы облагодетельствовать будущих пассажиров и освободить им место. Красиво! Но они-то тоже смертны! Эти будущие пассажиры. Всё человечество состоит из смертных, значит, жизнь твоя посвящена смерти. А если кто-то из людей и достигнет бессмертия — разве справедливо бессмертие на костях миллионов?

Ладно, возьмём общество потребления. Самый идеальный вариант — отдаю по способностям, получаю по потребностям. Могут быть, конечно, самые ужасные потребности, да и способности тоже… Жить, чтобы жить. Ешь, пей, веселись, рожай, ходи в театр или там на бега… Оставь после себя гору пустых бутылок, стоптанных башмаков, грязных стаканов, прожженных сигаретой простыней…

Ну а если крайности отбросить… Заходи в поезд, садись на своё место, веди себя прилично, занимайся, чем хочешь, только не мешай другим пассажирам, уступай дамам и старикам нижние полки, не кури в вагоне. Перед тем, как уйти навсегда, сдай проводнику постельное бельё и выключи свет.

Всё в любом случае оканчивалось нулём. Смысла в жизни не было.