Дремлющий демон Рида

Я обхожу его тело и подхожу туда, откуда начал. Мне даже становится немного грустно: сморщенный член больше не возбужден. А я надеялся узнать, каково это – отрезать эрекцию у самого основания. Он умрет в любом случае: или от потери крови, или от болевого шока. Мне все равно как, главное – от моей руки.

– Шесть девушек, мистер Стоун. Шестерым Вы сделали «операцию по-живому», Вы вырезали им половые органы, и я, признаться, так и не понял Ваш мотив. Хоть они и были все на одно лицо. Рыжие. У Вас любопытный вкус. Но я его и не поддерживаю. Я предпочитаю блондинок. А Вы знали, – я добираюсь к основанию члена скальпелем и чувствую, как тело дрожит; пока он в агонии, я наслаждаюсь, – Вы знали, что третья жертва, – я надавливаю, совсем немного пуская кровь, которая сразу теряется в густой растительности. Я все еще огорчен его пренебрежением к себе. Его ухоженные ногти, идеальные манеры и выглаженные сорочки. Но тело, те участки, которые сокрыты, ужасны, обкусанные губы только чего стоят. – Третья жертва, Мелисса Майер, была девственницей, – а этот ублюдок мотает головой, будто не знает. – Ты знал. Ее единственную ты изнасиловал в начале. И ее единственную ты попробовал везде, я уверен, ты наслаждался ее криками и тем, как она вырывалась.

Мне становится скучно. Ожидание, охота, подготовка – они более завораживающие, чем последние минуты. Сейчас лишь рутина. Левая рука натягивает сморщенный член, и знаю, что он приготовился к худшему.

Но будет в тысячу раз хуже.

Я начинаю медленно отделять плоть от основания, лицезря потоки алой крови, когда я добираюсь до артерии. Я готов. Струя крови врезается в защитный экран на лице, но я даже бровью не повел. Я не обращаю внимания на то, как трясутся конечности Стоуна.

Агония.

Я, признаться, удивлен его выносливости. Я планировал, что он перестанет дышать еще до артерии, но вот, окровавленный кусок сморщенной кожи теперь лежит на груди рядом с веками.

– Ну, раз ты такой живучий, перейдем к мошонке.

Мне определенно стоит поторопиться: через три часа у меня лекция в университете, а сегодня у меня будет новая практикантка, София. Я видел ее много раз спускающейся по лестнице или зарывшуюся по уши в книги в библиотеке. Она всегда невинно отводила глаза, но в них я видел то, что видел в своих – тьму.

Похоть

Уже очень давно я понял, что мне присущи все смертные грехи. Все семь. Я люблю это число. Семь таинств, семь цветов радуги, семь дней недели, семь чудес света, семь вселенских соборов и семь нот.

Но больше всего, я люблю грехи.

Я люблю их все. Но самый мой любимый – это похоть.

Я аккуратно убрал тело в целлофан, обработал свое рабочее место химическим раствором, проверив все под ультрафиолетом. Сейчас, это просто сарай для рыболовных снастей у залива. Холодильник для заморозки рыбы и господина Стоуна.

По стенам у меня висят удочки и рыболовные снасти, которыми я никогда не воспользуюсь. Но мне нужно место, где я смогу заниматься своим любимым делом. Мне нужно хорошее прикрытие. Я могу быть тут раз в неделю, могу раз в год. Все всегда зависит от обстоятельств. Я уже принял душ и готов покинуть свое укрытие, спрятанное у всех на виду. Стены покрыты слоем шумоизоляции, что позволяет мне делать то, что я должен, без лишних вопросов и свидетелей. Я никогда ничего не забираю у своих жертв. Мне кажется это в высшей степени нелогично. Зачем оставлять любой намек на мою связь с телами? Всегда есть небольшой шанс, что трупы будут найдены. Как говорят, даже палка стреляет раз в год.

Я храню свой секрет уже очень давно.

Мне тридцать пять лет, и первое свое убийство я совершил в девятнадцать. Уже шестнадцать лет я занимаюсь своим любимым делом. Это как хобби. Кто-то любит стрельбу, кто-то гольф, я же люблю смотреть в полные ужаса глаза. Доводить жертв до состояния, близкого к смерти, и вдыхать запах страха. И сейчас после того, как я закончил с господином Стоуном, мне необходима разрядка для тела. Почти все киношные «маньяки» любят приметные авто яркой расцветки, броские и редкие. Очень часто они предпочитают немецкие марки машин. Никогда не понимал почему. Отношу ли я себя к маньякам? Определенно нет. Я ни разу не причинил зла невинному существу. Я не убивал животных, не душил собак. Моя рука поднималась только на определенный «сорт» людей. Гнилые, грязные, заставляющие невинные жизни обрываться. Я убиваю только тех, кто заслуживает этого. И я помогаю подойти им к черте, после которой их ждет лишь Ад.